– Это сделаю я, – предложила Рут. – Никто не подумает ничего дурного, если женщина достанет белый платок и начнет обмахиваться им. Я буду сидеть на возвышении над головами присутствующих. Вы без труда увидите меня.

– Помните, что очень важно выбрать момент. Дайте ему время назвать имена Френсиса Драммонда и Джо Магрудера и рассказать всем о том, кто они такие, – наставлял ее Шрив. – Я надеюсь, он включил эти сведения в свою речь. – Он недовольно посмотрел на Миранду. – Сможем ли мы сыграть убедительно? Мы даже не знаем, какие реплики включены в сценарий?

Она засмеялась над его режиссерским подходом. Стремление Шрива к совершенству взяло верх, и он подошел к осуществлению плана с профессиональной тщательностью, что вселило в Миранду надежду на успех.

Он обвел взглядом всех членов группы.

– Если я правильно понял, то в толпе будут, в основном, молодые люди. Не многие из них помнят солдат, которое защищали форт Галлатин. Значит, будет нелегко привлечь их внимание. Помните: мы должны ввести в заблуждение всю толпу.

– Я послушаю сегодня его речь и выскажу ему свои пожелания, – предложила Рут.

– Хорошо. – Шрив посмотрел на Миранду. – Мне надо что-нибудь записать? – Она покачала головой. Тогда он обратился к остальным. – Не забудьте прокричать ваши реплики, как я вам велел. Повторите их два-три раза громким, четким голосом, и чем ниже, тем лучше. Не срывайтесь на высокие ноты.

– Это отвратительно, – вмешалась Рейчел. Он проигнорировал ее слова.

– Произносите каждый слог четко и делайте паузу между словами. Даже если вам придется изобразить волнение, ваш голос должен быть ясным как кристалл. После первой реплики публика зашумит. Они начнут перешептываться, оглядываться, вытягивать шеи, чтобы разглядеть, на что вы указываете. Им будет трудно вас расслышать, и очень важно, чтобы Уэстфолл поверил, что все нас узнали. Он должен быть вовлечен в общий ажиотаж.

– Это самое отвратительное, что мне приходилось слышать, – опять заявила Рейчел. – Вы руководите всеми, будто ставите пьесу.

– Именно так, моя дорогая, – ответил он, одарив ее своей самой обворожительной улыбкой. – Искусство никогда, никогда не должно имитировать жизнь. Жизнь – штука запутанная и некрасивая. В ней отсутствует чувство ритма. Поэтому зачастую плохой исход событий закономерен. Но когда режиссура хорошая, каждый чувствует цель и свое место. И публика видит все как на ладони.

– Вы собираетесь обмануть ее.

– Если он невиновен, тогда он будет так же изумлен, как остальная публика, и вы потом весело посмеетесь, – сказала ей Миранда. – И у тебя появится реальный повод больше никогда не разговаривать со мной.

– Если он пострадает, я клянусь, ты за это поплатишься. – Голос Рейчел дрожал от негодования.

– А как насчет тех людей в театре? Кто-то сломал себе ноги, кто-то обгорел, а некоторых просто затоптали. К тому же все они были перепуганы до смерти.

– Он не имел к этому никакого отношения. Он был за тысячу миль от театра, в Вашингтоне.

Сестры с неприязнью посмотрели друг на друга.

Адольф бросил взгляд на Голубое Солнце на Снегу. Она кивнула.

– Я тоже хочу приложить к этому руку, – заявил Адольф. – Я слышал, как вы говорили о костюмах и репликах. Я не могу сделать многого, но у меня есть конь, которым вы можете воспользоваться. Я хотел сказать, зачем вам брать лошадь напрокат, когда вы можете иметь настоящего боевого коня.

Миранда вопросительно посмотрела на него.

– Настоящего? Кавалерийского скакуна?

– Верно, но не просто кавалерийского, а того самого.