Дина нахмурилась.

— Боюсь, я до сих пор не понимаю…

— Ну, говоря проще, Саймон является единственным доверителем своей собственности, а вы значитесь как единственное доверенное лицо. Каждый предмет его собственности: ранчо, оборудование, скот и все остальное — включен в эту доверенность. Поскольку вы являетесь единственным доверенным лицом, все это отныне принадлежит вам, причем без официального подтверждения. Это, правда, не освобождает вас от налога на наследуемое имущество, однако то, что не требуется утверждение судом, для вас огромный плюс.

Все это изложено в документе, который я советую вам прочесть. Его оригинал хранится в банковском сейфе Саймона, но я знаю, что еще одна копия имеется на ранчо. Странно, что вы ее не нашли.

— Я еще не разбиралась в вещах отца, — почти шепотом произнесла Дина. Ей с трудом верилось, что Саймон оставил все, чем владел, только ей одной. В голове у нее царила полнейшая неразбериха. Очевидно, Джон Чандлер говорит правду, она должна ему поверить. Однако, если учесть то, что Саймон в течение семи лет игнорировал самый факт ее существования, это казалось полнейшей бессмыслицей.

— Знаете что, найдите копию доверенности и прочтите ее внимательно. Отметьте все вопросы, которые у вас возникнут в ходе чтения. Затем приезжайте ко мне, и мы с вами все проясним.

— Спасибо, я так и поступлю. Ммм…, относительно чековой книжки…

— Вы не имеете доступа к банковскому счету?

— Именно.

На мгновение воцарилась тишина, затем Джон Чандлер тихо вздохнул:

— Видимо, я знал Саймона хуже, чем предполагал. Не могу представить, что он не поставил вас в известность о доверенности и не предусмотрел мелочей. Завтра утром я первым делом позвоню в банк мистеру Лу Броку и скажу, что вы приедете к нему зарегистрировать свою подпись.

— Благодарю вас.

— Даже если во время чтения доверенности у вас не возникнет никаких вопросов, прошу вас заглянуть ко мне в офис. Я хотел бы остаться семейным адвокатом Колби, хотя, разумеется, это решать вам.

— Да, конечно, — пробормотала Дина. Ее сердце бешено колотилось. Ранчо принадлежит ей; смысл этих слов едва доходил до сознания. — До свидания, Джон. Спасибо, что позвонили.

Она положила трубку и тяжело перевела дух. Потом с трудом поднялась, вернулась в гостиную и рухнула в кресло.

— Нетти, отец оставил ранчо мне. Нетто улыбнулась:

— Конечно, тебе. А ты сомневалась?

— Еще как… — сдавленным голосом призналась Дина.

На следующий день Дина отправилась в столовую, где обедали работники, поздоровалась с пятью мужчинами, сидевшими за столом, а затем попросила Рая после обеда зайти в кабинет. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я приду через пятнадцать минут, — спокойно сказал он, и она вышла из комнаты.

— Что ты думаешь, Рай? — спросил один из работников. — Как ты считаешь, она выяснила это?

— Возможно, — ответил он.

После смерти Саймона работники постоянно обсуждали этот вопрос, так как вполне обоснованно беспокоились о своих рабочих местах. Не то чтобы это было единственное ранчо в стране и найти работу было трудно — просто им нравилось работать здесь, к тому же Саймон всегда хорошо платил. Такое не везде встретишь.

Дина пошла в кабинет и села за стол. Перед ней лежала толстая папка с надписью «Бессрочная доверенность». Вчера вечером она принялась искать копию документа, которую Саймон, по словам Джона Чандлера, хранил на ранчо, нашла ее в ящике, куда раньше даже не заглядывала, и стала читать. Там было несколько документов, имеющих отношение к доверенности, каждый из которых играл свою собственную роль: бесконечные дополнения, наименования предметов собственности, справки.