Бабушка Урсула принесла нам чай, села в кресло и продолжила.

— Мне очень нелегко об этом говорить, — сказала она, — Аарон Лимбарди был великим актером и режиссером. Но из-за этой истории мир потерял его как человека искусства. Он не мог больше играть. Он решил, что ему больше не для чего заниматься творчеством.

— И чем он стал заниматься?

— Сам он перестал играть, но его пьесы ставились на многих театральных сценах.

— Правда? — Я очень удивилась. — А почему его имя больше не звучало?

— Он писал под разными псевдонимами.

— И ты знаешь все его пьесы?

— Да, — сказала она, — я знаю все его пьесы. Он присылал мне их.

— Какие они?

— О, это самые замечательные, удивительные и захватывающие истории, которые мне когда-либо довелось читать.

— Ты ознакомишь меня с ними?

— Конечно, дитя мое, — сказала бабушка Урсула. — Он писал не просто хорошо. Он писал неприлично хорошо. Он такое вытворял с простыми словами, выстраивал их в волшебные, непредвиденные, неожиданные хороводы. Я ни разу не смогла дочитать его до конца с первого раза. Я вынуждена была бросать пьесу, так как у меня заходилось сердце от какого-то его словесного экзерсиса, художественного беспутства, от очередного найденного им необработанного алмаза.

— Но почему он писал их под псевдонимом? — не понимала я.

— Если бы он открыл свое имя, у людей возникло бы к нему много вопросов. Почему он бросил играть на сцене и так далее. А он хотел изменить свою жизнь. Он и детей-то решил завести только через несколько лет после того, как уехал из этого города. Луи у них самый младший. Они все его опекают. A.M. старше Луи, а Рассел старше А.М.

— А где сейчас Аарон Лимбарди? — спросила я, потому что у меня как-то странно зашлось сердце от того, что я сейчас услышу что-либо о четвертом сыне.

У меня даже во рту все пересохло, так я разволновалась.

— Аарон Лимбарди умер десять лет назад, — сказала бабушка Урсула.

— Что?

— Да, — сказала бабушка Урсула, — и я рассказала твоему дедушке о том, что все эти годы переписывалась с ним и была в курсе его жизни.

— И дедушка решил обо всем этом подумать в одиночестве?

— Что-то в этом роде.

Я видела, что ей тяжело об этом вспоминать.

— Расскажи еще про пьесы, — сказала я. Она улыбнулась.

— Через некоторое время после того, как не стало Аарона, мне прислали еще одну пьесу. Когда я стала ее читать, я поняла, что дело Аарона, его корни и его история продолжаются. Эту пьесу написал A.M.

— Это его псевдоним?

— Да. Он решил так же, как и его, отец писать под псевдонимом. На самом деле его зовут Алекс.

— Алекс? — Я попробовала это имя на вкус.

Надо же, а у A.M., оказывается, неплохое имя.

— Это была очень сильная и трудная пьеса.

— В каком смысле трудная?

— Я не знаю, как объяснить, но тут подходит только это слово. Это была история любви. Вымученная, выстраданная, и было удивительно, как он написал о таких чувствах тоже в столь юном возрасте, в каком начинал творить его отец. Они не стали ставить ее сами, они отдали ее в один из театров, и она имела успех. Потом мне прислали еще три пьесы. Одну тоже написал A.M., но две другие написал какой-то другой человек. И хотя она тоже была под псевдонимом А.М., я почувствовала, что ее написал кто-то другой.

— Как ты это почувствовала?

— Сердце подсказало, — ответила бабушка Урсула.