— Как сказать… Фил очень хитер. Глупо было бы недооценивать его. В твоем плане есть элемент мошенничества.

— Ох, мне ли не знать, — вздохнула Имоджен. — Но…

— Я вернусь из Финикса послезавтра и тогда дам ответ. И, Имоджен, — добавил он, надевая пиджак и собираясь уходить, — никаких приключений до этого, ладно?

Это просто нечестно! — возмущенно подумала Имоджен. Почему он всегда заставляет меня чувствовать себя девочкой? И глупой девочкой к тому же.

— Опять ты перепутала ведомости, — укоризненно покачал горловой Джон Харпер. — Собственно говоря, последнее время ты ходишь сама не своя. Что-нибудь не так?

— Да нет, все в порядке, — солгала Имоджен.

— Понятно. Знаешь, Имоджен, жаль, что ты так и не уговорила деда оставить дом нам. В следующем месяце угрожают прикрыть мастерские — говорят, наши табуретки не хотят брать ни в одной лавке. Чем мы будет платить за аренду помещения приюта? Стоит мне поду мать, как чертовски велик твой дом и сколько в нем комнат…

— Знаю, — виновато произнесла Имоджен. Она не сообщила заведующему приютом об условиях завещания деда. И поскольку Фил уже: видел себя хозяином не только всей сети ресторанов Энсли, но и их родового гнезда, просто не мешала Джону так думать.

Когда она впервые объявила, что собирается на общественных началах работать в мастерских при приюте, отец был несколько обеспокоен. Но именно Даг счел необходимым предупредить ее, что благодаря семейным связям и относительному богатству Имоджен Джон может попытаться вынудить ее помогать финансировать приют.

— Харпер никогда не сделает ничего подобного! — с возмущением возразила она и действительно верила в это… Верила тогда и верит до сих пор. И хотя Джон считал, что старик Энсли просто обязан был завещать дом приюту, она понимала его.

Каждый раз, входя в старое, обшарпанное здание на окраине города, Имоджен испытывала угрызения совести. Несмотря на всевозможные попытки создать в помещениях уют, они по-прежнему напоминали казарму. Во всяком случае, Имоджен, никогда не видевшей казарм воочию, именно такими те и представлялись: все только самое необходимое, причем очень дешевое и не приглядное с виду. С мастерскими дело обстояло не лучше. В полутемных помещениях соседнего здания допотопными орудиями изготовлялись отнюдь не произведения столярного искусства. Да по-другому и быть не могло.

Однако сегодня Имоджен чувствовала себя виноватой в том, что мысли ее были заняты не проблемами несчастных, так и не нашедших своего места под солнцем, а своими собственными. Сегодня должен был прилететь Даг. Каким будет его решение? И каким ей хочется, чтобы оно было?

Она прекрасно знала, что скажет Джон, если попросить у него совета, и частично соглашалась с ним. На свете существовали гораздо более важные вещи, чем благосостояние одного-единственного человека, — люди, родственные ей существа, находящиеся в бедственном положении. И тем не менее, листая красочные буклеты, рассказывающие о деятельности фирмы Энсли, Имоджен почти физически ощущала, сколько любви, терпения и человеческого труда было вложено в каждую маленькую постройку;

Уютные, отдельно стоящие здания, выполненные в архитектурных традициях какой-нибудь страны, со всеми их экзотическими деталями, убранством интерьеров, весьма полюбились посетителям. Резные золотые драконы на скатных крышах и разноцветные фонарики с длинными шелковыми кистями. Темные, как бы прокопченные балки потолка и сложенный из валунов очаг, в котором можно было бы зажарить целиком барана. Красно-белые клетчатые скатерти, легкая деревянная мебель и витражи на окнах с видами венецианских каналов, создающие впечатление, что вы плывете на гондоле.