«А когда вы не гостили, – хотел задать вопрос Олли, – где он спит?» Но это и так было ясно. Даже Сэм на обратном пути выспрашивал у Мел, думает ли она, что мама влюблена в Жан‑Пьера. И сестра в очередной раз взяла с него слово, что он ничего не скажет отцу.

– Очень рад, – повторил Оливер снова. – Ну а парень‑то ничего?

– Нормальный, – подтвердил Сэм равнодушно. – Только ужасно суетливый. Наверное, все французы такие. Притащил маме цветы, какие‑то подарки, а нас заставил есть рогалики. Мне вообще‑то больше нравятся английские сдобные булочки, но и их есть можно. Ничего такого.

Оливер это воспринимал иначе, в душе его кипело бешенство. Он едва дождался, пока Сэм ляжет спать, время, казалось, стояло на месте. Наконец Мел подошла к нему, понимая, как отец воспринял слова брата.

– Ему не следовало это говорить. Извини, папа. Я думаю, что он просто мамин друг. Просто так получилось, что он там ночевал.

– Да‑да, конечно, я понимаю.

– Он сказал, что у него кончился договор найма квартиры и мама разрешила ему спать на диване, пока он не найдет себе новую. С нами он был очень мил. Я не думаю, что надо этому придавать значение.

Мел смотрела на отца большими грустными глазами. Оба понимали, что все гораздо серьезнее, чем она представила. Значит, Сара сделала очередной ход, в ее жизни появился мужчина. Оливер же такого хода не сделал, он по‑прежнему каждую ночь страстно желал ее, со времени отъезда Сары не встречался ни с одной женщиной, да и не хотел.

– Не расстраивайся, Мел.

Оливер старался выглядеть более непринужденным, чем был на самом деле, хотя бы ради нее.

– Мама теперь имеет право делать то, что хочет. Она свободна. Мы оба свободны, я полагаю.

– Но ты нигде не бываешь по вечерам.

Она смотрела на отца как будто с гордостью, и Олли улыбнулся. Смешно было гордиться этим.

– Ты права, но у меня нет времени. Я слишком занят с вами.

– Может, тебе стоит проветриться? Дафна говорит, что тебе это будет полезно.

– Вот как? Скажи ей, чтобы не лезла в чужие дела. У меня и без того хлопот полон рот.

Дочь с сочувствием посмотрела на него. Она знала правду.

– Ты все еще любишь маму, да, пап?

Олли ответил не сразу, понимая, что его слова прозвучат странно, а потом кивнул:

– Да, Мел. Иногда мне кажется, что буду любить ее всегда. Но теперь это потеряло смысл. У нас с ней все кончено.

Настало время сообщить об этом Мел. «'Впрочем, это и так ни для кого не было секретом», – подумал Оливер. Прошло пять месяцев с тех пор, как Сара уехала, и ни одного из своих обещаний она не выполнила. Ни уикэндов, ни каникул, да и звонила она уже крайне редко. Причина этого теперь была ясна: она жила с двадцатипятилетним французским парнем по имени Жан‑Пьер.

– Я так и подумала. – Мел печально взглянула на него. – Вы будете разводиться?

– Да, наверное, когда‑нибудь. Мне спешить некуда. Надо узнать, какие планы у твоей мамы.

После того как Мел легла, он сразу же позвонил Саре, памятуя, что сказал Сэм, и не желая откладывать разговор с женой в долгий ящик. Это не имело смысла. Время игр в дипломатию прошло.

– Слушай, и тебе не стыдно принимать у себя мужика в присутствии детей?

В голосе Оливера на этот раз не было гнева, было лишь отвращение. Она больше не была женщиной, которую он знал и любил. Она была кем‑то другим. И принадлежала парню по имени Жан‑Пьер. Но она оставалась матерью его детей, и это беспокоило Оливера гораздо сильнее.

– А... ты об этом... Олли, да он просто друг. И он спал на диване. А дети спали со мной в комнате.

– Послушай, не надо.