– Не может же он думать, что кто-нибудь поддержит его затею?

– Да разве можно знать, что он на самом деле думает? Впрочем, возможно, это только предлог. Просто он обожает возиться с такой чепухой.

– Да уж это я знаю не хуже других, – сказал Диксон, снова стараясь привлечь к себе внимание официантки. – А теперь вы постарайтесь выведать у него, что, собственно, ему от меня надо, чтобы я мог заранее подыскать отговорки.

Маргарет легонько коснулась его руки.

– Можете положиться на меня, – голос ее звучал нежно.

Диксон сказал поспешно:

– Каким образом удалось ему раздобыть этого субъекта из Би-би-си и ребят из «Пикчер пост»? Видимо, он сумел все же кого-то заинтересовать.

– Мне кажется, все они приятели Бертрана или его подружки. Ну, хватит о них. Давайте лучше поговорим о себе. Нам ведь так много нужно поведать друг другу, верно?

– Да, разумеется, – сказал Диксон тоном, как ему казалось, старого испытанного друга. Он достал из кармана пачку сигарет и, пока они оба закуривали, а официантка откупоривала новую бутылку, раздумывал над необыкновенной способностью Маргарет совершенно неожиданно, без всякого перехода говорить такие вещи. Ему захотелось вдруг выкрикнуть что-то нечленораздельное, кинуться опрометью к двери и бежать, бежать без оглядки, пока нога его не ступит на подножку городского автобуса.

Появление официантки заставило Маргарет умолкнуть – с чувством облегчения отметил он про себя, – но она все же старалась поддерживать атмосферу интимной близости, выразительно заглядывая ему в глаза и даже касаясь коленом его ноги. Боясь встретиться с ней взглядом, он посмотрел на часы высоко над стойкой. Тоненькая красная секундная стрелка плавно плыла по циферблату, и при взгляде на нее казалось, что время течет неудержимо быстро и ощутимо. Две другие стрелки показывали пять минут десятого.

Получая сдачу, Диксон разглядывал официантку – крупную, темноволосую, очень смуглую девушку с короткой верхней губой и довольно близко посаженными глазами – и думал о том, насколько она милей ему, чем Маргарет, и насколько между ними больше общего, и что он, верно, тоже понравился бы ей, и она тоже чувствовала бы себя с ним приятно и легко, если бы узнала его поближе. Он спрятал сдачу в карман, стараясь проделывать это как можно медленнее. Потом поднял и потряс папиросную коробку, которую кто-то оставил на прилавке. Коробка была совершенно пуста. Он услышал у своего плеча вздох Маргарет, что неизбежно предвещало начало самых неожиданных признаний. Дождавшись, когда он не мог уже больше отводить глаза в сторону, она сказала:

– Как сегодняшний вечер сблизил нас, Джеймс. Какой-то толстяк, сидевший возле стойки рядом с Маргарет, повернулся и уставился на нее.

– Словно вдруг рухнули все преграды, верно? – продолжала Маргарет.

Еще один вопрос, на который нет ответа. Диксон медленно покачал головой, не сводя с Маргарет глаз, и ему вдруг показалось, что вот сейчас за его спиной раздастся взрыв аплодисментов. О, если бы великая очистительная волна гнева и презрения поднялась в нем, захлестнула его и понесла! Чего бы он только не дал, чтобы освободиться от этого чувства ответственности!

Наконец Маргарет опустила глаза и принялась что-то изучать в своем бокале.

– Это так чудесно, я никогда не думала, что может так быть.

Помолчав еще немного, она прибавила более непринужденным тоном:

– Нельзя ли нам посидеть где-нибудь в другом месте… Не так у всех на виду?

Диксон сказал, что это неплохая мысль, и они прошли через весь зал, в котором уже становилось людно, к свободному столику в углу. Но здесь, усадив Маргарет, Диксон извинился и отправился в туалетную комнату.