Еще проще обстояло дело, если секта проповедовала какие‑либо отклонения в сексуальной сфере: тут срабатывал ханжеский принцип – заниматься можно чем угодно, но в частном порядке, поскольку право на частную жизнь – святое право. Тут уже подключалась церковь и общественные организации, для которых подобные поводы громко заявить о себе, и продемонстрировать сколь ревностно они стоят на страже морали и нравственности – на вес золота.

А если ничего из этого не срабатывало, то в дело вступала тяжелая артиллерия, а именно – Налоговая служба. Как правило, новоявленные мессии не слишком аккуратны в уплате налогов, а первая заповедь демократии гласит: налоги святее всего остального.

Сандерс задумчиво потер подбородок. Похоже, здесь ни один из проверенных механизмов уничтожения неугодной организации не был задействован. Почему?

Он склонился над записями. Ну, допустим, мессию обнаружить не удалось – не было у «Божественного откровения» мессии, которого можно было взять за хобот или за другую часть тела. Они даже не ждали его пришествия. Было туманно‑расплывчатое определение «наступления дня, когда объединятся силы власть имущих и страждущих и настанет тысячелетие божественной власти».

Сексуальные оргии также не были зарегистрированы, скорее наоборот: институт семьи объявлялся священным и деторождение, причем исключительно в браке, только приветствовалось. Но вот почему не организовали финансовую проверку? Ладно, допустим, у нас находится только местное отделение секты, но деньги‑то они все равно собирают! Не могут же их подкармливать из центра… а кстати, где он находится?

В файлах Сандерс нашел только общую характеристику и название планеты: Джош Картела, и ее координаты. Далековато обустроилось «Божественное откровение» – на самой границе обитаемых миров. Самая окраина Келлингова меридиана.

Сандерс решительно отключил компьютер. Что ж, если гора не идет Магомету… Он повернулся к коммуникатору и вывел на экран список давно не использовавшихся номеров…

Глава 2

Топтер шел на высоте сорока пяти футов, отчего казалось, что скорость машины пугающе велика. На самом деле это была, конечно, иллюзия – машинка едва могла набрать двести миль и подняться на сто пятьдесят футов, но даже такое средство передвижения Сандерс получил исключительно благодаря своим новым знакомым по клубу. Любой гражданин Содружества имел право приобрести любую модель наземного транспортного средства, а так же любой, самый роскошный топтер. За одним ма‑а‑аленьким исключением. Их автономность не должна была превышать пятидесяти миль. Это было не слишком обременительными требованием, потому что планету опоясывали транспортные гравипотоки, в которых любой топтер шел на почти даровой энергии, что позволяло добраться практически до любой обжитой точки материка. А национальные парки и заповедники имели свою собственную грависеть. Автономность же хода «блохи» Сандерса превышала триста миль. И это говорило о его статусе гораздо больше, чем марка и цена самого аппарата.

Маршрут он выбрал с учетом пересечения потоков, экономя аккумуляторы.

Врывающийся в приоткрытый блистер свежий ветер трепал волосы, внизу скользили, сливаясь, трава и кустарники, перед группами деревьев «блоха» плавно взмывала вверх, чтобы скользнуть за вершинами будто с горки в пологом пике. Вообще‑то Сандерс любил сам управлять машиной, но сейчас ему надо было подумать, как построить разговор с Кейтом Ходжесом, своим старым знакомым и сослуживцем, около десяти лет назад перешедшим в Налоговую службу.