— Так вы и в самом деле доктор? — По правде говоря, я так не думала. Для врача он выглядел слишком беззаботным.

— Этому водителю нравится, когда его пассажиры чувствуют себя важными персонами, — объяснил Освальдо и добавил: — Я всегда мечтал стать ветеринаром.

Ага, а я — марсианской принцессой. Оставшееся время пути я продолжала поддерживать беседу о пустяках, что никак не защищало мое сознание от всплывавших в нем сцен сумасшедшего секса в лимузине.

Будучи малоразвитым существом, я полагала, что вылезти из лимузина у отеля «Крофт» — это круто. Один из швейцаров узнал меня и подмигнул, открыв передо мной тяжелую дверь из стекла и металла.

— Только один напиток, — пробормотала я, обращаясь к Освальдо. Мне необходимо было немного выпить, чтобы возвращение в мрачное и унылое жилище не было таким мучительным.

По незатейливому ковру цвета бургундского вина мы прошли к входу в зал «Секвойя», где на нас обрушился шквал хриплых голосов, перекрикивающих и без того громко поющую группу. Этот хор исполнял традиционную для свадеб песню «Уай-эм-си-эй»' . Консьерж выскользнул из-за своей стойки и поплыл к нам:

— Просим нас извинить, но из-за испорченного ковра нам пришлось переместить сюда частную вечеринку из другого зала. Может быть, вам будет приятней в зале «Гамбург»?

Чтобы заслужить мою неприязнь, бар должен быть плохим сразу по нескольким параметрам. «Гамбург» был одним из немногих злачных мест в нашем городе, удостоившихся этой чести. Сие темное, неуютное помещение было украшено палицами, щитами и рыцарскими доспехами. Однажды я провела там особенно неприятный вечер. Это случилось после того, как я, исключительно в исследовательских целях, проглотила порцию каких-то галлюциногенных грибов. (Я работала над созданием образа героини, которая, узнав о своей способности принимать облик пумы, возвращается к шаманским корням с целью покарать химический завод, загрязняющий окружающую среду.)

— Не думаю, — возразила я.

— Или, если вы хотите, доктор, — услужливо продолжал консьерж, — мы пришлем напитки в ваш номер. За счет заведения, конечно.

Таинственный докторишка повернулся ко мне. Если бы Освальдо предложить выпить в его номере, я отказалась бы. Если бы он попытался настаивать или каким-либо образом заманивать меня к себе, я отказалась бы категорически. Но предложение исходило от консьержа, поэтому я ответила:

— Отлично.

— Что будете пить? — спросил Освальдо.

— Что-нибудь тропическое в скорлупе кокоса и с маленькими зонтиками.

— Пришлите сразу кувшин, — попросил Освальдо.

Если мужчина заказывает слишком много выпивки, это еще ни о чем не говорит. Большинство издаваемых писателей в ПУ были алкашами.

Мы молча прокатились на лифте до верхнего этажа, где располагался «люкс» Освальдо. Он открыл дверь и придержал ее для меня. Оценив размер комнат и вид на город, я решила, что мой новый знакомый либо человек преуспевающий, либо просто мот. Огни вечернего города казались волшебными. Гостиная была решена в кофейных тонах: кресла цвета мокко, пухлый диван с обивкой оттенка эспрессо, толстые ковры цвета латте и стены, словно облитые парным молоком. Ну, это я, конечно, выдумала — скажем, они были кремовые. Никаких явных следов литературной работы я не обнаружила: на рабочем столе не было рукописей, на журнальном столике не лежало ни одной книги, а стены не портил ни один стикер.

Я опустилась в кресло — то, которое стояло поближе к двери.

— Освальдо, вы действительно работаете в издательском бизнесе?

— Ну, мое издательство большим не назовешь, и это даже не совсем издательство, но кое-какие вещи я публикую.