Она поежилась, и между лопатками выступил пот. В телеграмме отцу она не упоминала об ограблении поезда, конечно же, но воспоминания об этом будут преследовать ее до последних дней. Пока она не услышала рокового выстрела и не увидела воскового, безжизненного лица шерифа, это было просто приключением.

На извозчичьем дворе Дафна наняла коляску и расспросила о том, где живет Гидеон Маршалл. Она знала, что он купил землю к югу от города, и направилась прямо туда.

Отмахнувшись от неприятного чувства, вызванного откровенно оценивающим взглядом, которым смотрел на нее хозяин двора, Дафна взобралась в коляску, уверенно взяла поводья и приготовилась к ссоре, которой она нисколько не желала.

Уиллоу с какой-то бешеной аккуратностью вытирала пыль с пианино, зная, что, когда она закончит, ей нечем будет занять себя на весь оставшийся день. Несмотря на ее любовь к Гидеону, она устала от переставливания побрякушек и мытья безупречно чистых полов только ради того, чтобы что-то делать.

Она ездила в город, когда могла, но и там возможности были весьма ограниченны. Она не осмеливалась заходить к Дав Трискаден, а отец днем редко бывал дома – у него была контора при тюрьме, и ему частенько приходилось вести дела. Кроме Марии, которая была занята своими делами по дому, у Уиллоу не было подруг, и она чувствовала себя одинокой. Оставалось только ходить по магазинам и в который раз рассматривать ленты и ткани, умудряясь оставаться в здравом рассудке.

От звука приближающейся коляски у Уиллоу заколотилось сердце. Она молила, чтобы это была Дав; на самом деле она была так одинока и так скучала, что была бы рада видеть и Захария.

Пригладив волосы и расправив юбки своего желто-белого полосатого платья, Уиллоу подошла к дверям, придав своей внешности самый приличествующий приему гостя вид. На ее лице была неподдельная улыбка, пока она не увидела молодую элегантную женщину, идущую по тропинке к дому.

На ней было роскошное платье, слегка в беспорядке от долгого путешествия. Женщина была темноволосая, а глаза были темно-лавандового оттенка, который Уиллоу никогда прежде не видела.

– Дафна, – выговорила она смиренно, когда ее гостья поднялась по ступенькам.

Красивая гостья улыбнулась, обнажив маленькие, совершенно белые зубы.

– Да, – ответила она дружелюбным, но несколько усталым тоном. – Вы жена Гидеона?

В этот момент Уиллоу почувствовала себя скорее наложницей Гидеона.

– Да. – Она удивилась, как вообще может говорить, когда в животе у нее будто вертится веретено, а сердце подступает к самому горлу. – Входите, пожалуйста.

Дафна вздохнула.

– Я была бы очень признательна за чашечку крепкого чая, – сказала она, проходя за Уиллоу через безукоризненно чистую прихожую на кухню. – Видите ли, я только что пережила ужасное приключение.

Удивляясь тому, как могла эта женщина разговаривать так спокойно и по-светски, когда сама она рассыпалась в порошок, Уиллоу жестом пригласила Дафну садиться к столу и начала заваривать чай.

– Вы любите Гидеона, Уиллоу? – спустя несколько минут прямо спросила Дафна, когда они сидели перед чашками горячего чая.

Уиллоу только кивнула, не в силах говорить, потому что к горлу подкатил комок страха и стыда.

Дафна улыбнулась, что казалось невероятным. Она, видимо, старалась быть не просто учтивой, но и внимательной.

– Понятно, – сказала она, отпивая чай и закатывая свои прекрасные глаза в преувеличенном восторге от вкуса чая. – Слава Богу, мне это было очень нужно.

Уиллоу не могла не ответить улыбкой, хотя на глаза наворачивались слезы.

– М-мне жаль, Дафна, – с трудом сказала она.

– Жаль? – оторвалась Дафна, подняв прекрасные, похожие на перья брови.