— Приедет милиция, потребует впустить, — вдруг, словно прочитав его мысли, произнес майор, — а эти парни свои «Калашниковы» выставят и скажут: «Не имеете права. Стоять, а то всех положим». Пока до твоего начальства доберутся, пока оно со штабом округа свяжется, пока Саликов или Сивцов «надумают», пока ордер выпишут, солдаты спокойно весь состав успеют разобрать. И номера на технике наверняка замазаны.

— ОМОН вызовут. Те ворвутся. Они — профессионалы.

— А здесь что, по-твоему, любители собрались? Да эти парни омоновцев так отбуцают — мать родная не узнает.

— Да о чем ты говоришь? Этой части наверняка в природе не существует. Она незаконна.

— Ты в этом уверен? — хмыкнул Проскурин. — А если существует? Если Саликов — а он мужик головастый — эту часть провел документально, рассчитывая изъять документы после отправки состава? Что скажешь? Опять же хорошо, если у них на все это хозяйство нет документов. А если есть? Пусть «липа». Но пока разберутся, что это «липа», день пройдет, как пить дать. А за день они отсюда все вывезут. Не постесняются, погрузят на грузовички, и след простыл. Вернется твой ОМОН, а тут пусто. Саликов же скажет, что видеть ничего не видел и знать не знает ни о каком заводе.

— Ну так этих людей задержат, — кивнул Максим.

— Их-то задержат, а ты уверен, что они на Саликова покажут? Я сильно сомневаюсь. Поверь на слово, они Саликова и в глаза не видели. И Сивцова тоже. Нет, те, конечно, бывали здесь, это без вопросов. Но вероятнее всего, ночью. Подъехали, покрутились, посмотрели и уехали. В основном же связь наверняка по телефону держат. А здесь какой-нибудь человечек сидит, который молчать будет словно могила. Потому что знает: отмажут его. Как только выяснится, что дело в компетенции военных, документы передадут куда?

— В военную прокуратуру.

— Тебе, значит?

— Значит, мне.

— А ты что с ними делать будешь?

— Отправлю в Москву.

— Опс. Ошибочка. Никуда ты их не отправишь. Во-первых, у тебя никаких доказательств, что Саликов и Сивцов причастны к этому делу.

— Показания лейтенанта.

— О чем? О трагедии, случившейся в Чечне? Ну и что? Кто теперь узнает, сгорели те танки или их украли? Ничего не докажешь. Сиротская рота? В ней ничего незаконного нет. Мало ли кого могут под одним флагом собрать.

— Летчик и его полетная карта! — воскликнул Максим.

— Да не кричи ты так, — поморщился майор. — А то сбегутся сейчас. Смотри-ка, уже второй вагон закончили грузить. Шустрые ребята.

— Так что насчет карты?

— Насчет карты? А насчет карты вот что: как только ты заваришь всю эту кашу, Алексею придется выбраться из берлоги. И если Саликов к этому моменту все еще будет гулять на свободе — Алексея тут же убьют. А без него карта гроша ломаного не стоит. Как и Алексей без карты. Сивцов тебе мило улыбнется и скажет, что никакому летчику никакой карты не давал.

— Мы перевезем Алексея в безопасное место.

— Нет такого места, — жестко обрубил Проскурин. — И ты это должен знать лучше меня. Если Саликов получит свободу действий — нас всех убьют, где бы мы ни прятались. Саликов грохнет тебя, полковник, да так быстро, что ты даже хрюкнуть не успеешь. — Проскурин вдруг подумал, что последняя фраза может быть неправильно понята, и добавил: — А заодно и нас с Алексеем грохнут. И мы тоже хрюкнуть не успеем. Ты не волнуйся, надо будет подмести — они подметут.

— Да я, собственно, не волнуюсь, — вздохнул Максим.