Сейчас я стояла перед тусклым зеркалом, рассматривая отражавшуюся в нем двадцатисемилетнюю женщину. Короткий темный локон упал ей на лоб, она нервным движением головы отбросила его.

Да, подумала я потом, платье вполне приличное, мне нравится. Цвет гармонирует с цветом глаз, до того темных, что порой они кажутся не синими, а агатово-черными.

Как удачно, что я недавно решилась обновить свой гардероб: мысль, что пришлось бы появиться в доме графа Сэйвила в старом желтом платье, была неприятной.

Не подумайте, что я желала произвести на графа какое-то впечатление. Дело в элементарном чувстве гордости: мне претила мысль, что родственники Джорджа могут догадаться о степени моей бедности.

Я уже подходила со своей дорожной сумкой к лестнице, когда из коридора меня окликнул граф Сэйвил. Я остановилась, и, приблизившись, он взял багаж из моих рук прежде, чем я успела возразить. Но если мужчина, даже лорд, хочет нести мои вещи, пусть делает это.

Тим Хейнз, мне сообщили об этом, был уже в конюшне и занимался своей работой, поэтому я сочла возможным позавтракать вместе с Никки и графом. Мой сын выглядел веселым и жизнерадостным, и я старалась, чтобы ни он, ни Сэйвил не заметили беспокойства, которое я продолжала испытывать от предстоящей разлуки.

Стойкий Никки сохранял невозмутимость до той самой минуты, когда мы вышли во двор, где уже стояла карета и где нас окутал тихий морозный воздух. Только когда кучер графа подставил мне под ноги лесенку, тень беспокойства мелькнула на милой мордашке сына.

— Я вернусь к двадцатому, — сказала я, притягивая его к себе и целуя в шелковистую макушку. Потом оторвалась от него и по возможности весело и беззаботно добавила:

— Позаботьтесь о нем, миссис Макинтош.

— Уж не беспокойтесь, милочка, — ответила моя верная домоправительница. — Глаз не спущу с моего птенчика!

Я знала, что слышу чистую правду, а потому сравнительно спокойно поднялась в карету, сдерживая готовые хлынуть слезы. Не забывайте, что это был первый случай за все восемь лет, когда я оставляла Никки больше чем на несколько часов.

Кажется, я даже не сразу обратила внимание на то, что граф тоже уселся на подушки примерно в футе от меня.

И вот мы уже на дороге, которая проходит через наше селение и ведет дальше, в графство Кент.

Я долго молчала, уставившись на пустое сиденье перед собой и стараясь не плакать.

Сэйвил заговорил первым.

— С ним все будет в порядке, уверяю вас. — Голос его звучал на удивление мягко. — Многие дети в его возрасте учатся в школах далеко от дома и подолгу не видят матерей.

Я знала, что он прав.

— Все дело в том, — ответила я, — что после смерти отца он всегда был со мной. Это очень сблизило нас.

— Понимаю, — сказал граф так же мягко. — Но не следует растворять его в себе, миссис Сандерс. Ему надо учиться самостоятельности и…

Внезапно жаркая волна гнева буквально окатила меня, в глазах потемнело.

— Меня всегда удивляло, милорд, — резко оборвала я Сэйвила, — с какой легкостью люди, у которых нет детей, дают советы тем, кто их имеет.

— Несомненно, вы правы, мэм, — спокойно согласился он. — Если говорить обо мне, то мой сын и его мать скончались спустя два дня после его рождения. Но, уверяю вас, я имел возможность наблюдать за детьми, поскольку нередко приглашаю их к себе в гости. С родителями и без них.

Господи, как мерзко я себя почувствовала! Бедный Сэйвил — потерял сразу жену и ребенка!

— Прошу прощения, милорд, — с трудом выдавила я после паузы. — Я не имела ни малейшего намерения бередить вашу рану.