— Крови нет. Если бы ее освежевали здесь, все насквозь промокло бы.

Джон вышел из палатки, растянутой над телом, и осмотрелся. Он стоял в самом центре запущенного футбольного поля. За ночь дождь смыл с тела все улики и уничтожил следы на глинистой земле. Парк примыкал к району жилой застройки. На поле, испещренном рытвинами, то тут, то там виднелись кучки — похоже, собачники выгуливают здесь своих питомцев с утра и до позднего вечера. Вот и сейчас женщина с тигровым стаффордширом зависла рядом с лентой, огораживающей периметр, жадно пытаясь различить, что творится внутри. Упыриха. Джон обошел палатку, стараясь не попадаться ей на глаза. Окинул взглядом дешевые муниципальные дома: для защиты от воров окна первого этажа сделали узкими и длинными, как амбразуры.

За крышами домов высоко в небо уходил церковный шпиль, отчетливо выделявшийся зеленой медью на фоне унылого серого неба. Джон покачал головой: в таком мрачном месте трудно поверить, что в мире есть силы добра. Опустив глаза, он заметил рассыпавшихся по дальнему концу поля чаек. Птицы сидели, нахохлившись, как будто возмущаясь, что он занял их угодья.

Сзади доносился негромкий гул автострады А57. Джон прошел вперед, лавируя между членами следственной бригады, на коленях внимательно осматривающих каждую пядь земли в непосредственной близости от тела. Под забором валялись кучи мусора, принесенного сюда безжалостным ветром. На пригорке расположилась баскетбольная площадка. Из трещин в бетоне топорщились пятна мха. Под ногами хрустело битое стекло. Слева он заметил ворота — пятые по счету. Пока Джон обошел парк, он насчитал еще семь. Итого двенадцать. У убийцы был выбор. Следовало закрыть хотя бы половину входов…

Остановившись под деревом, Джон заметил набухшие почки на голых ветвях у себя над головой и подумал, что скоро в этот забытый Богом угол придет весна и все здесь преобразится. Эта мысль его немного утешила.

Зачем так рисковать и оставлять тело в парке, который видно из множества окон? Может, это сделано специально?

Патологоанатом прав: убийца не мог расправиться с жертвой здесь. И провести чуть ли не хирургическую операцию.

Джон вернулся в палатку.

— В прошлый раз мы так и не решили, обладал ли убийца медицинскими познаниями. Если допустить, что оба преступления — дело рук одного и того же человека, можем ли мы теперь об этом судить?

Патологоанатом уже начал стягивать перчатки.

— Насколько я понимаю, у первой жертвы была снята кожа только на груди и на предплечьях?

Джон молча кивнул.

— А здесь мы видим, что он срезал кожу с горла, груди, живота и верхней части бедер. Это может сделать любой, у кого есть хотя бы минимальные представления о хирургии, даже мясник.

— Неужели? — удивился Джон.

Патологоанатом ухмыльнулся:

— Вам случалось снимать кожу с куриных грудок? Тут нет никакой разницы. Просто это надо делать концом очень тонкого скальпеля, чтобы не задеть нижний слой. Попробуйте, когда будете готовить кассероль.

Джона передернуло от отвращения. За годы работы он не раз присутствовал на вскрытии, однако никак не мог привыкнуть к циничным шуточкам, которыми судмедэксперты перекидывались легко и непринужденно, словно его товарищи по регбийной команде в раздевалке перед матчем.

— То есть медицинского образования у него может и не быть?

— У него есть определенные навыки, но такие навыки можно получить, тренируясь и на свиных тушах.

— Джон? Ты не видел местную газету за прошлую неделю? — послышался голос Элис с нижней площадки лестницы.

Он моргнул пару раз, прогоняя воспоминания, и посмотрел на стол.

— Она у меня.

— Ты собрался ею стол укрывать?

— Газета за прошлую неделю, детка.