Одна тысяча девятьсот шестьдесят три очевидца. Все они видели одно и то же: неземную фигуру высотой в девять футов, за руками и ногами которой тянулись языки пламени, а вокруг головы пылал огненный нимб. Пустыми глазницами фигура оглядывала присутствующих, из открытого рта ее рвался безмолвный крик. Шестьдесят два процента очевидцев при описании видения использовали слово «ангел», двадцать семь процентов — «дьявол», остальные одиннадцать процентов — то и другое. И лишь один человек сказал: видение было похоже на Орфея.

— Как в мифе, — пояснил бизнесмен «с Восточного побережья» Лемуэл Хейнс корреспондентке далласского отделения Эн-би-си Шане Райт. — Помните, как он оборачивается к Эвридике и видит, что ее увлекают в царство смерти?

Райт, которая позже описывала Хейнса как «загорелого, темноволосого, пожилого, но еще крепкого мужчину», рассказывала, что, по его словам, он только что прилетел и направлялся на деловую встречу.

— Какое удачное совпадение! — вспоминала Райт свои слова, обращенные к нему. — Вы появились в тот же самый момент, что и призрак!

— Удача не имеет к этому ни малейшего отношения, — ответил Хейнс.

По словам Райт, на вопрос, не считает ли он видение каким-то образом связанным с убийством Кеннеди, Хейнс бросил взгляд через ее плечо и долго смотрел на школьное книгохранилище и знаменитый тоннель, куда устремился президентский кортеж после роковых выстрелов, и только потом ответил:

— Прямо и непосредственно и в то же время никак.

После этого его водитель — «жилистый азиат средних лет» — сбил с ног оператора и вытащил из его камеры карту памяти.

Когда прибыли представители управления национальной безопасности, на месте происшествия уже никого не было.

Часть I

Доктрина Монро

В интересах сохранения искренних и дружеских отношений между Соединенными Штатами и этими державами мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы. Но что касается правительств стран, провозгласивших и сохраняющих свою независимость, и тех, чью независимость после тщательного изучения и на основе принципов справедливости мы признали, мы не можем рассматривать любое вмешательство европейской державы с целью угнетения этих стран или установления какого-либо контроля над ними иначе как недружественное проявление по отношению к Соединенным Штатам.

…Невозможно представить, чтобы союзные державы распространяли свою политическую систему на какую-либо часть обоих континентов, не ставя под угрозу наши мир и счастье; точно так же невозможно представить, чтобы наше Южное братство приняло это по собственному желанию, если на него не будет оказываться никакого давления. Мы не сможем равнодушно взирать на подобное вмешательство, в какой бы форме оно ни осуществлялось. Если мы сопоставим силу и ресурсы Испании и этих новых правительств, а также примем во внимание их удаленность друг от друга, то станет очевидно, что она никогда не сможет покорить их. Соединенные Штаты останутся верными своей политике невмешательства в дела других государств и выражают надежду, что другие державы последуют их примеру.

Провинция Камагуэй, Куба

26 октября 1963 года

Крупный мужчина с сигарой между большим и указательным пальцами стоял над связанным и дрожавшим Эдди Бейо и упирался ему в горло ногой, как гладиатор, торжествующий победу над поверженным врагом. Хотя на большом пальце носка красовалась дырка, а кожаная сандалия была обычной плетенкой, мало похожей на обувь гладиатора, вид у него был довольно устрашающим.