— Мне очень жаль, — повторила она, — но я должна теперь идти. Прощайте, мисс Лэнгтон, желаю вам…

Она поколебалась мгновение, затем резко повернулась и зашагала прочь по мокрой траве.

В тот вечер я добралась до дома только к десяти часам; мой дядя уже удалился к себе в спальню, как бы желая сказать «с тобой ничего не поделаешь — я умываю руки», но Дора не ложилась — ждала меня. Она сказала, что, пока я отсутствовала, дважды заходил Эдвин, он оставил мне записку. В ней говорилось только: «Буду ждать завтра в саду Ботанического общества в Риджентс-парке, с двух часов и весь день. Пожалуйста приходите. Э.»

— Не говорите вашему дяде, что я вам ее передала, мисс, а то я потеряю место, — попросила меня Дора. — Когда он узнал, что это был мистер Риз, он сказал, что я ни в коем разе не должна его больше в дом пускать. А еще он велел, чтоб вы на это поглядели, — и она указала на вечернюю газету, которую дядя специально так положил на столе в прихожей, чтобы видна была страница с жирной карандашной чертой, сердито отчеркнутой сверху вниз на полях статьи «Смерть выдающегося ученого: загадочный взрыв в Раксфорд-Холле». Строки расплывались перед моими глазами: «Доктор Джеймс Давенант, член Королевского общества… после опытов, проведенных Обществом психических исследований… мощный взрыв… по неизвестной причине… значительные повреждения… страшное открытие. Имеются сведения, что владелица имения мисс Лэнгтон в это время также находилась в доме, но по счастливой случайности осталась жива… Раксфорд-Холл, как, возможно, припомнят читатели, в 1868 году был местом печально известного убийства… Доктор Магнус Раксфорд… Миссис Раксфорд с ребенком… исчезновение… тень подозрений…»

Я отложила газету, вдруг почувствовав непреодолимое желание увидеть Эдвина, но ведь, если я не смогу убедительно доказать ему — как и себе самой, — что я не убила ни в чем не повинного человека, между нами всегда будет стоять эта тень. Сквозь туман усталости в мой мозг все же проникла мысль, что мне нужно разыскать адрес Давенанта, как я уже разыскала адрес Джорджа Вудворда: разве не может случиться так, что он оставил какой-то след, какую-то памятку о своей прошлой жизни? И если я смогу посетить его дом под тем предлогом, что хочу выразить свои соболезнования…

Дом № 18 на Хертфорд-стрит, что у Пикадилли, оказался одним из целого ряда больших угрюмых особняков, построенных из темно-серого камня. Я походила, набираясь смелости, взад-вперед по улице, под яркими лучами солнца (стоял один из тех редких, ослепительно солнечных дней, когда воздух тепел, точно в мае), потом поднялась на крыльцо и постучала.

После довольно долгой паузы дверь мне открыл малорослый седой человек, одетый в траур.

— Я мисс Лэнгтон, — произнесла я с дрожью в голосе. — Я владелица Раксфорд-Холла и… Я подумала, мне нужно зайти, принести свои соболезнования семье…

— Это очень любезно с вашей стороны, мисс Лэнгтон, только, боюсь, нет никакой семьи: доктор Давенант был не женат и совсем одинок в этом мире. Мое имя — Бразертон, я был его дворецким.

— Не могла бы я войти на минуту, — произнесла я. — Я не очень хорошо себя чувствую (что было не более чем правдой — у меня просто подгибались колени, так что я едва стояла на ногах).

— Конечно, мисс Лэнгтон. Прошу вас, проходите, вот сюда.

Две минуты спустя я уже сидела в огромной мрачной гостиной с бокалом портвейна в руке, а мистер Бразертон взволнованно хлопотал вокруг меня.

— Это должно было стать для вас большим потрясением, мистер Бразертон, — сказала я и увидела, что он сразу потеплел оттого, что я назвала его «мистер Бразертон».