Эти слова вырвались у него совершенно спонтанно – первая стоящая мысль за неделю. Пит замер с занесенным кулаком, которым он в ближайшие тридцать секунд мог запросто покончить с Клингом, например, размозжив ему сопатку или гортань. Клинг даже не пытался снова ударить Пита или пнуть его ногой, он знал, что дальнейшие попытки одолеть его в драке обречены на провал, а кроме того, ему совершенно не хотелось вывихнуть себе большой палец ноги. Вместо этого он метнулся в угол к револьверу, схватил его левой рукой – рукоятка показалась неудобной и какой-то угловатой, – перекатился на спину, сел и прицелился в Пита, который снова повернулся в его сторону.

– Стоять, сукин сын! – крикнул Клинг.

Брайс с ревом рванулся к нему.

Клинг дважды нажал на курок, целясь ему в туловище, совсем так, как он не раз проделывал в полицейском тире. Большая мишень в конце коридора, части тела помечены номерами, отмечающими максимальную степень поражения. Голова и горло – пять очков, то же самое – грудь и живот, четыре очка – плечи, три – руки, два – ноги. В случае с Питером Брайсом Клинг заработал бы десять очков, поскольку обе пули попали в грудь: одна прямо в сердце, вторая в левое легкое.

Брайс упал, и Клинг медленно опустил револьвер.

По-прежнему сидя на полу в углу комнаты, он посмотрел, как кровь Питера Брайса впитывается в опилки, вытер пот со лба и заплакал. Это было самое поганое Рождество в его жизни.

Однако было уже поздно, и Карелла мечтал лишь об одном – чтобы они поскорее легли в постель и он бы со спокойной совестью смог поехать домой. Когда они вышли из ресторана и направились к «Олдсмобилю», Карелла проворчал: «Слава Богу!» и включил магнитофон. Флетчер молча завел мотор, подождал, пока он прогреется, и так же молча выехал со стоянки. Карелла следовал за его машиной на близком расстоянии, напряженно прислушиваясь. Пока что ни Флетчер, ни Арлена не произнесли ни слова. Вскоре они свернули на шоссе № 701 и по-прежнему молча повернули на восток, к мосту. Сначала Карелла думал, что с аппаратурой что-то не в порядке, а может быть, Флетчер обнаружил и этот микрофон и теперь молчит нарочно, но тут заговорила Арлена, и он все понял. По-видимому, в ресторане парочка поссорилась, и Арлена демонстративно молчала, пока была в силах сдерживать накопившуюся злость. Ее первые слова прозвучали так громко и негодующе, что Карелла невольно поморщился.

– Может быть, ты вообще не хочешь на мне жениться?

– Какая ерунда!

– Тогда почему ты никак не назначишь дату?

– Мне казалось, что мы все уже обсудили.

– Ничуть не бывало. Ты все время твердишь – после суда, после суда. Когда «после суда»?

– Еще не знаю.

– Черт бы тебя побрал, Джерри, а когда ты будешь знать?!

– Не кричи.

– Может, ты меня обманывал? Может, ты никогда и не собирался на мне жениться?

– Арлена, ты же знаешь, что это неправда.

– Откуда мне знать, действительно ли ты подавал на развод?

– Конечно, подавал. Я же говорил, у меня были подготовлены все документы.

– Тогда почему она их не подписала?

– Потому что любила меня.

– Чушь!

– Да, она сказала, что любит меня.

– Если она так тебя любила...

– Да, любила.

– Тогда почему же она занималась такими ужасными вещами?

– Не знаю.

– Потому что она была шлюхой, вот почему!

– Мне кажется, чтобы мне отомстить.

– И поэтому она показывала тебе свою черную записную книжечку?

– Да.