Вот почему я сидела сейчас, то ли боясь, то ли надеясь. Мне хотелось убедиться, выяснить для себя, рада я или сожалею о том, что осталась жива.

Я представила его себе: горящие глаза, сумасшедший смех. Знала, что он сбежал, чтобы прийти за мной. Ройбен психически болен — опасно болен; но Ким был прав, говоря, что у таких людей своя хитрость. Вот когда он придет за мной, я узнаю.

Он убьет меня, может, спрячет где-нибудь, пока не сумеет замуровать в стену. Я знала, он верит, что должен это сделать.

Замурованная, как Седьмая Девственница! Уже долгие годы была я замурована, отгорожена от всего, что делает жизнь счастливой. Солнечный свет не согревал меня, жизнь моя была и не жизнь вовсе.

Не шаги ли там внизу? Я прошла к окну и увидела снаружи темную фигуру в тени садовой изгороди. У меня пересохло в горле, а когда я попыталась закричать, мне отказал голос.

Там был Ройбен. Он пришел за мной, как и говорил. Ну, конечно же, пришел. Разве не с этой целью он бежал? Ему надо было кое-что сделать, и вот он пришел…

Пока я стояла у окна, неспособная в ту секунду ни двинуться, ни сообразить, что делать, все вспомнилось мне очень ясно. Вновь я пережила тот ужас, когда оказалась наедине с Ройбеном в домике, и потом, когда немного пришла в себя на холодном ночном воздухе перед тем, как он собрался запихнуть меня в стену, и заглянула в лицо смерти.

Тут я поняла, что мне не хочется умирать. Что я хочу жить, несмотря ни на что.

А там, снаружи, был Ройбен, карауливший меня, чтобы убить.

Силуэт скрылся за изгородью, и мне стало ясно, что он придвинулся поближе к дому.

Я накинула халат. Я не знала, что делать. Я вся дрожала. Одна только мысль билась и билась у меня в голове: «О, Господи, позволь мне остаться жить. Я не хочу умирать!»

Скоро ли он придумает, как проникнуть в дом? Все было заперто, но такие, как Ройбен, чей мозг направлен на решение всего одной задачи, часто его находят.

Ну почему я не ушла в аббатство? Они хотели, чтобы я побыла с ними, — Ким и Меллиора. Они меня любят… по-своему; но друг друга они любят больше. Почему я всегда обязательно хочу быть первой? Почему я не могу взять то, что мне предлагают, и поблагодарить? Почему мне всегда должно доставаться самое лучшее?

Я вышла из спальни и прошла по тихому дому, вниз по лестнице к задней двери. В ней была стеклянная панель, и сердце мое замерло от ужаса, потому что сквозь стекло я увидела неясные очертания человеческой фигуры.

Там, с той стороны, Ройбен, сказала я себе, и если он не найдет другого входа, он разобьет стекло. Я представила себе, как его рука просовывается в отверстие и открывает задвижку. Тогда я окажусь в его власти.

Мне надо во что бы то ни стало выбраться из дома! Я побежала было через холл к парадной двери, и тут вспомнила про Дейзи. Я вбежала к ней в комнату и разбудила ее. Она всегда была глуповата, и я не стала тратить время на объяснения.

— Быстро накинь что-нибудь, — скомандовала я. — Мы уходим в аббатство… сию же минуту.

Пока она возилась с одеждой, я думала: «Я не хочу умирать. Я хочу жить… но по-другому».

Никогда прежде я не понимала, как драгоценна жизнь. И мне показалось, что мои собственные мысли издеваются надо мной. «Твоя жизнь драгоценна для тебя… чтобы жить так, как ты хочешь. А другие? Разве они думают иначе?»

Я схватила Дейзи за руку, и мы с ней сбежали по ступенькам. Я отодвинула задвижку парадной двери.

Едва мы шагнули за порог дома, как мою руку сжали сильной хваткой, и в эти полсекунды я поняла, что буду изо всех сил бороться за свою жизнь. — Керенса!

Так это не Ройбен. Ким! Его лицо было сурово и тревожно.

— Так это… вы!

— Господи Боже мой, — сказал он почти грубо, — неужели вы думали, что мы оставим вас одну?

Мы? И Меллиора.