Почему, спрашивается, Сент-Ларнстоны не убрали все остатки старой шахты? Она портила вид и казалась кощунством рядом с легендарными камнями. Но причина этому была. Один из Сент-Ларнстонов так проигрался в карты, что почти разорился, и пришлось бы ему продать аббатство, не обнаружь он олово в своих владениях. Шахта начала работать, хотя Сент-Ларнстонам жутко не нравилось, что она так близко от их дома. Добытчики олова вгрызались в землю своими крючками и кайлами, извлекая олово, которое должно было сохранить Сент-Ларнстонам аббатство.

Но когда угроза продажи дома миновала, Сент-Ларнстоны, которым также не нравилась шахта, остановили работы. Бабушка рассказывала мне, что в округе наступили тяжелые дни, когда закрывалась шахта, но сэру Джастину Сент-Ларнстону было на это наплевать. Судьба других людей его не волновала, он всегда заботился только о себе. Бабушка Би говорила, что Сент-Ларнстоны оставили шахту так как есть, чтобы помнить, что у семьи есть в земле богатство, которое можно будет использовать в случае нужды.

Корнуэльцы суеверны — причем богатые ничуть не меньше, чем бедняки, и, по-моему, Сент-Ларнстоны относились к шахте как к символу своего процветания: пока в их землях есть олово, им не грозит финансовый крах. Ходили слухи, что шахта была просто выработана, и кое-кто из стариков поговаривал, что помнит, как его отец толковал о том, что жила истощилась к тому времени, как шахту закрыли. Если верить слухам, Сент-Ларнстоны это знали и закрыли шахту потому, что она больше ничего не могла дать, но им хотелось, чтобы все думали, будто они богаче, чем на самом деле, — ведь в Корнуолле иметь олово значит иметь деньги.

Как бы там ни было, сэр Джастин не желал, чтобы шахта работала, и все тут.

В округе его ненавидели и боялись. Когда я порой встречала его верхом на большой белой лошади или видела, как он шагает с ружьем на плече, мне казалось, что это какой-то великан-людоед. Я слышала о нем всякие истории от бабушки Би и знала, что он считает, будто всё в Сент-Ларнстоне принадлежит ему. Может, в этом доля правды и была, но он считал также, что и люди в Сент-Ларнстоне принадлежат ему — а это уже совсем другое дело. И хотя он и не осмеливался воспользоваться старинным правом сеньора, но девушек соблазнил немало. Бабушка Би всегда предупреждала, чтоб я держалась от него подальше.

Я свернула на луг, чтобы подойти поближе к Шести Девственницам. Около них я задержалась и прислонилась к одной. Они располагались кругом, в точности как если бы их застигли во время хоровода. Камни были разной высоты — как и были бы шесть девушек: два очень высокие, а остальные ростом с обычных взрослых женщин. Стоя там в жаркой тишине дня, я казалась себе одной из этих бедных девственниц. Мне было легко представить себе, что я тоже согрешила и, попавшись, вызывающе ударилась в пляс на траве.

Я тихонько потрогала холодный камень и с легкостью поверила, что одна из них наклонилась ко мне, будто уловив мое сочувствие и причастность к ним.

Безумные мысли приходили мне в голову — это потому, что я внучка бабушки Би.

Теперь мне предстояла самая опасная часть путешествия. Надо было перебежать газоны, где меня могли легко заметить из какого-нибудь окна. Я, казалось, не бежала, а летела по воздуху, пока не добралась до серых камней дома. Я знала, где искать стену. Я знала также, что рабочие сидят сейчас где-нибудь в поле, в стороне от дома, и едят свои хлебцы, поджаристые и хрустящие, испеченные утром в очаге, — «менчики» по-здешнему. К хлебу у них, может, будет и кусочек сыра или сардинка, а если повезет, то и пирог с мясом или с яблоками, который они приносят из дома завернутым в красный носовой платок.

Осторожно обогнув угол, я подошла к маленьким воротам, ведущим в сад, огороженный толстой каменной стеной. На стене росли персиковые деревца, а еще розы, и в воздухе разливался чудесный аромат. Теперь я окончательно нарушила границы владений Сент-Ларнстонов, но мне непременно надо было взглянуть на то место, где нашли кости.