Разговор касался Сент-Обин Парка и Криспина.

— Это обширное поместье, не так ли? Вероятно, самое большое в Уилтшире? Тамарикс говорит, что вы проявляете интерес к странной паре из коттеджа на территории поместья.

— Вы имеете в виду сестер Люси и Флору Лейн?

— Их так зовут? А как насчет куклы, которую одна из них нянчит и думает, что это настоящий ребенок?

— Это правда!

— Странно, не правда ли?

— Это продолжается уже много лет.

— Она считает, что кукла — хозяин поместья?

— Когда он был ребенком, она была его няней.

— И он проявляет особую заботу об этих сестрах?

— Они обе были его нянями. Люди часто так относятся к своим няням! Это очень хорошо, что мистер Криспин о них так заботится!

— Действительно щедро! Тамарикс говорит, что у вас прекрасные отношения с сумасшедшей и вас она очень интересует!

— Мне ее очень жаль!

— У вас, вижу, доброе сердце, и вы часто их навещаете. Тамарикс говорит, что вы ходите туда, когда другой сестры нет дома, и пытаетесь выяснить, отчего же бедная женщина потеряла рассудок?

— Тамарикс вам это рассказала?

— А это не так?

— Ну…

— Разумеется, нам всем нравится добираться до сути вещей. А ведь должно же быть что-то, что свело ее с ума, как вы думаете?

— Не знаю…

— Вероятно, с вашей пытливостью, вы это узнаете!

Танец подошел к концу.

— Мы должны потанцевать еще! Для меня это огромное наслаждение! Вы полностью заняты?

— У меня свободны один или два танца, — ответила я, когда он вел меня к моему месту.

Во время следующих танцев с другими молодыми людьми я думала, почему это Гастон Марчмонт проявляет такой интерес к сестрам. Я подозревала, что Тамарикс рассказывала о них много небылиц. Она всегда любила все преувеличивать, а Флора с ее куклой, конечно, необычна.

Вскоре, забыв о Гастоне, я стала ждать танца перед ужином. Боялась, что Криспин забудет обо мне, но как только объявили танец, он уже был тут.

Мы сделали один тур по залу, когда он заявил:

— Теперь мы пойдем и займем тот столик, который захотим. Иначе нам придется сидеть с кем-нибудь еще.

Криспин подвел меня к двум креслам под пальмой, на которых мы сидели раньше. Между креслами был накрыт столик на двоих.

— Этот подойдет, — сказал он. — Положи свою карточку на стол, чтобы видели, что он занят. А теперь пойдем со мной и возьмем что-нибудь поесть.

В столовой был накрыт длинный стол, украшенный зажженными свечами. Стол ломился от всякой всячины: тут были и холодные цыплята, и семга, и паштеты, и всякие салаты. Все выглядело очень соблазнительно.

С полными тарелками в руках мы вернулись к нашему столику, на котором уже стояло серебряное ведерко с бутылкой замороженного шампанского.

Музыка смолкла и гости устремились в столовую.

— Какая предусмотрительность! — заметила я. — Быть первыми! — В самом деле! Мы избежали толпы, а нас здесь уже все ждет! Он сел напротив меня. Один из слуг подошел и налил шампанское в бокалы.

Криспин испытующе посмотрел на меня и поднял свой бокал.

— За Фредерику! — произнес он. — За ее выход в свет! Ты довольна, что детство позади?

— Думаю, да!

— Что ты собираешь теперь делать?

— Я не слишком много размышляла об этом!

— Большинство девочек хотят поскорее выйти замуж; это, кажется, конечная цель.