|
– И именно так выглядит сейчас Сакура. Фрэнсин, я с самого начала был настроен скептически, но сейчас ощущаю себя как апостол Павел по дороге в Дамаск. Она рассказала мне о своем сне, о тех жутких черепах и даже вспомнила, что один из них, принадлежащий японскому солдату, и стал причиной трагедии. Конечно, это не так уж много для четырехлетнего ребенка, но все, что она говорит, удивительным образом совпадает с тем, что мы уже знаем, что видели собственными глазами. – Клайв стал загибать пальцы, перечисляя совпадения. – Во-первых, японцы казнили несколько человек за какую-то провинность. Во-вторых, группа местных парней решила отомстить и убила японского солдата, а его голову они принесли в деревню в качестве военного трофея. В-третьих, японцы вернулись в деревню, учинили обыск, отыскали засушенную голову соотечественника и устроили резню. – Клайв замолчал и выжидающе посмотрел на Фрэнсин. – Ты сама видишь, что она правильно восстановила ход событий. Ты согласна со мной?
– Да. – Помнишь, как мы впервые появились в деревне, когда затонуло наше суденышко? Помнишь, как мы ужаснулись, увидев там трупы? – Да, помню. – А вскоре после окончания войны мы вновь вернулись в ту деревню, и нам сообщили, что после нашего ухода туда пришли японцы и уничтожили всех жителей, потому что кто-то из них убил их часового. Это полностью соответствует тому, что рассказала нам Сакура. Фрэнсин, ведь это случилось вскоре после того, как мы ушли из деревни. Речь может идти о нескольких днях или неделях. Фрэнсин долго молчала, крепко сжав губы. – Клайв, а почему ты не допускаешь мысли, что она могла прочитать об этом в газетах? Или просто угадать последовательность событий? – задумчиво спросила она. – Нет, Фрэнсин, она не может знать деталей тех событий, – решительно покачал головой Клайв. – Разумеется, газеты сообщали о массовых казнях местных жителей в Сараваке, но никаких достоверных подробностей при этом не приводилось, Никто из журналистов, к примеру, не писал о смерти того японского солдата, из-за которого и устроили резню. Они писали только о том, что ты оставила девочку на попечение племени ибан, а потом их всех убили, вот и все. – Откуда тебе это известно? – удивилась Фрэнсин. – Я собирал все публикации о тебе, появлявшиеся после 1954 года. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я до сих пор плачу тем агентствам, которые собирают для меня всю информацию, имеющую к тебе отношение. – Зачем ты это делаешь? – Потому что ты не желаешь общаться со мной и за все эти годы не написала ни одного письма. Вот я и решил следить за твоей жизнью с помощью информационных агентств и газетных публикаций. – Боже мой, Клайв, – потрясенно выдохнула Фрэнсин. – Так вот, – перебил он ее, – Сакура просто не могла узнать о таких подробностях. Думаю, у нее появляются некоторые проблески памяти. Неужели ты до сих пор сомневаешься, что это действительно Рут? – Я давно уже об этом догадывалась, но сомнения всегда брали верх, – откровенно призналась она. – А как же твое материнское чутье? – продолжал допытываться Клайв. – Неужели оно не подсказало тебе, что твоя дочь жива? Неужели ты все еще надеешься, что в один прекрасный день к тебе с небес спустится добрый ангел и шепнет в ухо слово истины? Ведь и так все ясно. У нее та же группа крови, тот же возраст, те же черты лица и фигура, тот же голос, даже твое несносное упрямство. Фрэнсин грустно улыбнулась и пожала ему руку. – Клайв, ты, вероятно, приехал сюда, чтобы открыть мне глаза, но в результате сам открыл для себя что-то новое. |
