|
Оказалось, в каком-то бюро какого-то райкома какого-то комсомола. Вот он, результат большевизма: не осталось элитарных учебных заведений, а ежели таковые находились, то гарантий безопасности никто не дает, ибо существуют какие-то общественные работы, которые насильственно смешивают все социальные слои. Мы с Николаем Бенедиктовичем старались сохранить лицо и не быть невежливыми, однако после первого визита Этого в наш дом постарались мягко дать понять Инессе, что такому странному молодому человеку вряд ли стоит посещать нашу семью. И тут дочь произнесла такое, от чего мы долго не могли оправиться. – Мама, неужели ты не поняла? Я выхожу за него замуж. Я привела его официально познакомиться с вами. – Я полагаю, это неумная шутка? – вступил в разговор Николай Бенедиктович. – Учеба в гуманитарном институте привела к развитию у тебя весьма своеобразного юмора. Я всегда считал, что ты с твоими способностями должна учиться в техническом вузе, это очень дисциплинирует мышление. – Это не шутка, папа, – очень серьезно ответила Инесса. – Я выхожу за него замуж, сдаю экзамены за четвертый курс и с сентября ухожу в академический отпуск. – Куда-куда ты уходишь? – переспросила я, не веря своим ушам. – В декрет, мамочка, – спокойно пояснила она. – В сентябре будет как раз восемь месяцев. Стоял апрель, изумительный, чистый, прозрачный, влажный и теплый. Апрель. До сентября оставалось всего четыре месяца. У нас с Николаем Бенедиктовичем не было выбора, и нам пришлось принять Этого в нашу семью. Разумеется, у него было имя, отчество и даже фамилия, которую он навязал нашей дочери, но для нас с супругом он навсегда остался Этим. Этот проходимец. Этот нувориш. Этот ее муж. Между собой мы всегда называли его только так. Когда прошел первый шок, мы с супругом взяли себя в руки и пригласили Инессу для серьезного разговора. Вел его Николай Бенедиктович, а я внимательно следила за реакцией дочери, готовая в любой момент броситься на подмогу мужу. Мы должны были выступить единым фронтом, дабы Инесса не подумала, что ее грядущее материнство сделает нас более податливыми. – Ты нарушила священные полуторавековыетрадициирода Данилевичей-Лисовских, – строго произнес Николай Бенедиктович, – ты собралась сочетаться браком с человеком, недостойным нашего рода ни по происхождению, ни по уровню образованности. Если бы мы с твоей матерью могли этого не допустить, мы бы, конечно, сделали это. Но теперь, увы, слишком поздно. В нашем роду никогда и ни у кого не было внебрачных детей, и мы не можем настаивать на том, чтобы ты в сложившейся ситуации не выходила замуж за… За твоего приятеля с рабфака. Более того, мы не можем допустить, чтобы ты жила в общежитии, где нет условий для занятий и полноценного отдыха. Мы готовы пойти на то, чтобы разрешить тебе привести его в нашу квартиру. Конечно, он этого не заслужил, в этом доме жили умирали твои предки, но мы с твоей матерью готовы ради тебя и твоего будущего ребенка терпеть присутствие твоего… гм… мужа. Однако у нас есть условие. Обязательное условие, и наше совместное существование в этом доме может быть приемлемым только при его выполнении. – Условие? – удивленно спросила Инесса, дерзко глядя в глаза отцу. – Какое же может быть условие? Вы сейчас будете требовать, чтобы я с ним развелась, когда родится ребенок? – В роду Данилевичей-Лисовских, – гордо ответствовал Николай Бенедиктович, – равно, впрочем, как и в роду Эссенов, никогда не было не только внебрачных детей, но и одиноких, брошенных мужьями матерей. Даже если бы ты сама захотела развода, мы бы этого не допустили. Невозможно даже подумать о том, чтобы нарушить наши традиции дважды. |
