— Ну что? — поторопил Егор. — Вспомнил? Вспоминай, холодно очень.

— Димка… — пробормотал руководитель, делая судорожные движения горлом, — он денег должен… Пашке Хвосту… Пашка… послал…

— Ко мне послал? — уточнил Егор и еще раз встряхнул куртку.

— Все знают, что у Димки… братан богатый… Мы и решили…

— Решили! — фыркнул Егор и разжал руку. Юнец повалился на колени, потом встал на четвереньки и стал раскачиваться из стороны в сторону. Ему было даже хуже, чем предполагал Егор. Слабоват оказался руководитель. Слабоват и хлипок. Его напарник сидел, привалившись спиной к ограде, и заунывно стенал, закрыв лицо руками.

— Сколько денег? — Только спросив про деньги, Егор вспомнил, что бумажник они у него вытянули. Носком ботинка он слегка пнул в бок стенающего Вована и протянул руку. Бумажник мгновенно ткнулся ему в ладонь сытым кожаным брюхом. Егору стало смешно.

— Триста… — кашляя, выдавил из себя руководитель.

— Стоило так надрываться… — пробормотал Егор и, вытащив три бумажки, кинул их в лужу. Бумажки задрожали, разлетелись. Юнцы как по команде повернули головы и уставились на доллары, плывущие по сморщенной от ветра луже к другому берегу.

— Больше ко мне не ходите, — предупредил Егор, засовывая бумажник в карман. — Денег не дам. И Пашке вашему передайте, пусть он лучше с Димкой никаких дел не имеет. Это вам повезло еще, что охрана не выскочила. Отметелили бы всерьез. Они ребята дотошные. Все ясно?

Несостоявшиеся головорезы завороженно смотрели на него, как бы опасаясь, что он передумает и сам начнет их “метелить” всерьез.

— Пока, ребята, — попрощался Егор и пошел к освещенному подъезду.

Господи, какой идиот его брат! Сто раз говорил матери, что парень пропадет, если никто так и не удосужится обратить на него внимание, так нет же! Дошло до того, что какие-то молокососы из-за Димкиных шалостей пристали к Егору. Сдохнуть можно от смеха…

Железная дверь, примостившаяся рядом с гофрированными воротами, распахнулась в тот самый момент, когда Егор поднял руку, чтобы нажать кнопку домофона.

— Егор Степанович! — выпалил заспанный, но рьяный охранник и заглянул Егору за спину. — Я смотрю, машина ваша подъехала, а вас нет…

— Все в порядке, — сказал Егор. — У меня брелок опять не работает.

И, проследив за взглядом охранника, тоже оглянулся в темноту. Двое из лужи улепетывали, спотыкаясь и чуть не падая. Охранник вытаращил глаза.

— Все в порядке, — с нажимом повторил Егор, не в силах ничего объяснять.

Раньше надо было проявлять служебное рвение, сердито подумал он про охранника. Теперь чего же… А Димку он отлупит, как только до него доберется.

— Можно я уже заеду? — спросил Егор вежливо. — Третий час…

— Да я сам заеду, Егор Степанович, — заторопился охранник и еще раз оглянулся в темноту, где стихали шаги молокососов. — Поднимайтесь к себе. И рука у вас…

— Царапина, — усмехнулся Егор и вытер кровь о кирпичную стену. — Спокойной ночи. Ключи в зажигании.

“Ну, родственники, погодите… Вы меня еще не знаете. Привыкли относиться ко мне, как к доильному аппарату, из которого можно бесконечно надаивать деньги, не хватало еще из-за вас в уличные потасовки ввязываться…”

Егор ввалился в квартиру и, сердито сопя, стал стаскивать с ног ботинки. В глубине квартиры горел свет — дед, должно быть, ждал его, как обычно, до глубокой ночи.