Потом, когда Артуро и Пьетро аккуратно собрали чашки и тарелки, американка удалилась в кабинет, включила компьютер и потратила тридцать минут на чтение американских газет в Интернете: «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс». Привычные опоры, на которые время от времени можно облокотиться, давно устоявшиеся и никогда не меняющиеся иконы — они всегда под рукой, когда она испытывала в них нужду. Интересовали ее вовсе не новости, а просто их наличие. Эмили большую часть жизни провела в Италии, а не в родной Америке, и тем не менее отлично понимала, что так и не стала частью страны, которую теперь считала домом. Ей не хватало истинно римского, открытого, свободного отношения к жизни. Она не желала с головой окунаться в события, как в дурные, так и в хорошие, не желала так жить каждый день. Иногда лучше уйти от прямого соприкосновения с ними, обойти их стороной, притвориться, что ничего этого нет. Немного солгать самой себе в надежде, что очень скоро, может, завтра или на следующей неделе, или, может быть, никогда, появится возможность прожить весь день, ни разу не вздрогнув и не моргнув.

Она читала статьи и сообщения, лениво и безучастно — мир политики, уже ставший для нее чужим, футбол, кинозвезды, бестселлеры, о которых она никогда не слышала, корпоративные скандалы, до которых в Италии никому не было никакого дела. Через некоторое время пришел Артуро и принес кофе, но она отказалась. Тогда хозяин уселся в огромное удобное кожаное кресло, стоявшее сбоку у стола, отпил из своей чашки и очень вежливо начал:

— Вы потребляете слишком много электроэнергии, Эмили. И если не убедите меня, что сейчас охотитесь за чем-то иным, а не за новыми данными по делу Алессио Браманте, клянусь, я отключу этот проклятый аппарат.

— Я читала про команду «Нью-Йорк Метс», — ответила гостья, и это была только наполовину неправда. Как раз намеревалась просмотреть некоторые материалы, вспомнив слова Ника о том, что случается с похищенными детьми, как их поглощает чужая среда, чуждая культура, в которой они внезапно оказались. — Но я уже закончила.

Дикон откинулась назад, прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Предстоял длинный день, и заполнить его было почти нечем.

— Я вчера вечером беседовал с вашим Ником, — признался Артуро. — Он немного обеспокоен вашим состоянием. Я и не знал… — Артуро Мессина кивнул на живот Эмили. — Примите мои поздравления. В наше время была эта устаревшая привычка сперва жениться, а уж потом заводить детей. Но я, конечно же, наполовину ископаемое, так что какое это имеет значение?

Немного помолчав, старик вновь продолжил ту же тему.

— Это самая большая авантюра, на которую может пуститься супружеская пара. И пускается. Чего бы это им ни стоило. Как бы это иногда ни было болезненно, а оно непременно так и будет, могу вам точно обещать. И все же следует самой себе об этом напоминать. Дети дают родителям больше, чем можно себе представить. Они возвращают вас обратно на землю, заставляют понять, что именно там ваше место. Вы наблюдаете, как они растут, день за днем, и начинаете понимать, что мы все ничтожны, смертны и поэтому обязаны с максимальной пользой использовать отпущенное нам время. Начинаете понимать, что этого времени отпущено крайне мало, но теперь у вас есть некто, кому вы можете передать частицу себя, прежде чем уйдете. Так что, если повезет, утратите часть собственной надменности и высокомерия. И станете совсем другим человеком, не таким, как раньше.

— Да, мне уже об этом говорили.

— Но вы еще не прочувствовали. Так со всеми бывает. До того момента, когда это наконец происходит. И тогда… — Тут его лицо приняло озабоченное выражение. — И тогда вы уже не в силах смотреть на мир как-то иначе.