– Я не понимаю, почему попытка спасти двадцать миллионов людей от мучительной смерти является злоупотреблением.

Смит знал, что угрозы смерти и безумный индонезийский журналист, пытавшийся заколоть его кинжалом, вывели президента из равновесия. И он не собирался объяснять растерявшемуся главе государства, что с уроженцем Востока, который так нравился президенту потому, что тоже был в летах, стало весьма сложно иметь дело, так как Смит послал Римо на задание как раз тогда, когда Римо должен был отдыхать.

Смит только порадовался, когда Римо наглядно доказал, что, даже находясь не в лучшей форме, он все равно намного выше любого, кто мог бы ему противостоять.

Поэтому Смит заверил президента, что старика корейца привлекать к делу пока не стоит.

– Я снова позвоню вам, сэр, только если возникнет в этом крайняя необходимость. Не думаю, что нам стоит так подолгу беседовать, если мы хотим сохранить наше прикрытие, – сказал Смит.

– Ладно, – согласился президент.

Но уже в тот же самый день Смит позвонил ему снова. Он просматривал прогнозы погоды и возможных изменений струйных течений, и выяснилось, что президенту все таки придется покинуть Вашингтон. Под угрозой находилось и восточное побережье.

Глава шестая

Эта страна принадлежала индейцам, но опасность исходила не от них. Наоборот, именно они, индейцы, стали жертвами. Пологие холмы, где некогда спокойно паслись антилопы и бизоны, пока в их существование не вторглись ружья и высокая цена на шкуры, скрывали под своей живописной красой столь опасную бюрократическую закавыку, что министерства перекидывали ее друг другу со времен Первой мировой войны.

Под травяным покровом, намного глубже, чем строят свои подземные жилища крысы гоферы, на четырех квадратных милях притаились контейнеры с нервно паралитическим газом; первые из них были спрятаны здесь на тот случай, если германский кайзер не усвоит преподанного ему урока, и Америке придется применить газ в окопах Франции. Но в конце Великой войны, которой потом был присвоен номер первый, химическое оружие было признано незаконным.

Подобно другим странам, имеющим постоянные армии, Америка сохранила газ на тот случай, если кто то нарушит договор. А потом разразилась Вторая мировая война, и был создан новый, более ядовитый газ – а вдруг кому то придет в голову и в этой войне нарушить старый договор?

Затем пришел черед холодной войны, и тогда уже никому не было ведомо, что может прийти в голову русским, а посему был изготовлен еще более новый газ.

Но ни в одной войне Америка так и не применила химического оружия, и никакая иная страна, на какой бы философии она ни зиждилась, тоже не воспользовалась газом, пока на Ближнем Востоке одна арабская страна, основанная на принципах “сострадания и справедливости” не нашла ему применения в войне с соседней исламской страной, основанной на “справедливости и сострадании”.

Подобно другим цивилизованным странам, которые также никогда не применяли газ во время военных действий, Америка продолжала вырабатывать его со времен президентства Вудро Вильсона и первых самолетов, накопив огромные запасы смертоносных газов. Многие акры, уставленные контейнерами. Даже целые мили.

В начале двадцатого века по соглашению с дружественным индейским племенем контейнеры были захоронены на территории резервации. В договоре значилось: одна жестянка с газом за одну бутылку виски. Причем жестянки будут закопаны в землю и индейцам пакита, о землях которых и шла речь, более никогда не придется ни видеть, ни тем более обонять этот газ. Само правительство Соединенных Штатов обещало это индейцам, обязательство было скреплено священным словом вождя и народа страны.

И поскольку вождь племени пакита уже опробовал неимоверное количество виски, которое правительство только намеревалось дать всего лишь за разрешение хранить газ на землях пакита, где то к югу от Биллингса, штат Монтана, то ему ничего не оставалось, как только принять на веру священное слово белого человека.