— Галина! — возмутился папа. — Ты же восточная женщина! Ты не должна пререкаться с мужем!
— Извини, дорогой, — как ни в чем ни бывало ответила мама. Когда хочет, она ведет себя как восточная женщина, а когда хочет — как очень даже европейская. — Так что там с глыбой?
— Я отбил от нее кусок, — твердо сказал папа.
Наступила гробовая тишина. Потом мама сказала:
— Милый, только не волнуйся. Я приклею его на место, никто и не заметит.
— Не надо, я цемента маленько плеснул и приладил.
— Вандал! — охнула мама. — Ты же не реставратор! Ценна та глыба или нет, но ей уже пять тысяч лет! — от волнения она заговорила стихами.
— А под тонким слоем камня — отполированный металл, — парировал папа.
Снова стало тихо‑тихо. Аж слышно, как кошки чавкают.
Я зажал себе рот руками, чтобы не заорать. Ай да папа! А я не верил…
— Какой металл? — спросила мама испуганно.
— Неизвестный науке! — провозгласил папа. Правда, через секунду менее уверенно добавил: — Мне, во всяком случае, неизвестный. Голубовато‑серый, очень твердый. Я зубилом царапал — никаких следов. Галя! Внутри глыбы, которой пять тысяч лет — пустотелый металлический предмет. Точно! Это может быть лишь инопланетный космический корабль.
— Что будем делать? — очень тихо и послушно спросила мама.
— Встанем рано, чтобы долго не спать, чтобы не терять время, — ответил папа. У меня глаза на лоб полезли. Впрочем… Раз уж папа нашел космический корабль, то вправе на радостях составлять и трехступенчатые фразы. У каждого лауреата Нобелевской премии должна быть своя маленькая странность, а то журналистам скучно будет.
— Обколем весь камень с корабля, — продолжал он тем временем. — Люк поищем, чтобы внутрь забраться, чтобы корабль осмотреть, чтобы первыми все узнать… Потом позовем журналистов и покажем. А то если коллегам сказать, полмузея к открытию примажется. И твой начальничек Ленинбаев — в первую очередь. — Папа скрипнул зубами.
— Он такой же мой, как и твой, — ледяным голосом сказала мама. — И не цепляйся к нему зря, он человек серьезный…
— Ну конечно, — язвительно согласился папа, — уж он‑то космические корабли не ищет. Чтобы время зря не терять. — И закончил торжествующе: — И не находит!
Мама что‑то примирительно ответила, но что — я не расслышал, потому что мне в ухо возбужденно зашипел Стас:
— Пошли отсюда, пошли, — и поволок за рукав обратно на площадку.
— Ты что?! — возмутился я уже за дверью.
— Что, что! — передразнил Стас, — слышал же, папа сказал, «чтобы не лезли». Они без нас туда пойдут!
— А мы попросимся, — неуверенно возразил я.
— Так тебя и взяли! — он презрительно усмехнулся. — Нет уж, если сами не пойдем, последние корабль увидим. Или вообще не увидим.
И, не советуясь больше со мной, он позвонил в дверь, как будто мы только что подошли.
Если бы за ужином папа или мама хоть раз заикнулись о корабле, я бы, наверное, не согласился на авантюру брата. Но как и утром, за столом царила напряженная тишина, прерываемая только цоканьем когтей Ирбиса, которые ему лень втягивать в подушечки на лапах.
Стас, не жуя, проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом выпил чай и, пнув меня под столом, обяявил:
— Мы пошли спать.
— Угу, — подтвердил я, давясь сосиской. |