— Ты хочешь сказать, что Мэнди собирается ездить на нем верхом?

Гейб неуверенно кивнул головой, как будто сам не мог поверить в это.

— Так она говорит. Джесс встал с земли.

— Ну, это мы еще посмотрим, — со злостью пробормотал он.

Он вошел в дом и направился к Мэнди.

— Почему, черт возьми, ты мне не сказала, что собираешься ездить верхом на этом черте? — зло спросил Джесс.

— Полагаю, ты говоришь об Иуде?

— О ком же еще?! Черт возьми, Мэнди! — закричал он. — Дался тебе этот жеребец?! Он сумасшедший, он убийца. Если мне даже удастся обуздать его, я никогда не изменю его характер, и ты об этом прекрасно знаешь.

— Я не просила тебя укротить его характер. Мне бы и в голову это не пришло.

— Так ты, значит, понимаешь, что он может убить человека!

— Я просто соглашаюсь с тем, что у Иуды очень пылкая натура.

— Убийца, — настаивал Джесс. — Провалиться мне на этом месте, если я буду стоять и смотреть, как ты взбираешься ему на спину.

— Что дает тебе право указывать, что мне делать, а что нет?

— Ты мать моего сына, и именно это дает мне такое право. Ты нужна Джемми. Ему нужна мать, и ты не смеешь подвергать опасности свою жизнь и счастье Джемми только для того, чтобы что-то доказать Лукасу Макклауду.

Мэнди вздрогнула при упоминании об отце, ее глаза вспыхнули.

— Лукас тут ни при чем.

— Да неужели? Разве ты не стараешься доказать призраку твоего отца и всем, кто на тебя работает, что ты такая же сильная и упрямая, как Лукас, что будешь так же уверенно сидеть верхом на этом чертовом жеребце, как и он?

Мэнди почувствовала, как у нее горят щеки. Джесс был прав, и она это знала, но не сознавалась даже себе.

— Это смешно, — пробормотала она.

— Ты так считаешь?

Мэнди старалась сохранить хладнокровие.

— Уймись, Джесс. Можно подумать, ты за меня волнуешься.

Вся злость, все переживания, накопленные в душе за эти годы, переполнили его сердце. Он прижал ее к своей груди. Дрожь ее тела, страх в ее глазах только больше искушали его. С диким желанием он так сильно прильнул к ее устам, словно наказывал за все своим поцелуем. Его руки обвивали ее тело, и он почувствовал, как она впилась ногтями в его спину, но боли не ощущал. В этот момент он хотел только одного — заставить ее заплатить за все его страдания.

Через несколько секунд он осознал свою оплошность. Вместо того чтобы насладиться отмщением, которого он, как никто другой, заслужил, Джесс впивался в ее губы, наслаждаясь вкусом ее поцелуя, который, он думал, никогда больше не почувствует.

Медленно он ослабил силу своего поцелуя, проводя языком по ее губам и дразня уголки рта, пока она не забылась и вся не отдалась своей страсти.

Мэнди думала, что умрет от жара, охватившего ее тело. Она не хотела этого, она всячески этому противилась. Мэнди обхватила руками его голову, теребя пальцами волосы. Она и не думала, что опять почувствует в себе эту всепоглощающую страсть. Поздно спохватилась — неистовое чувство, словно затягивало ее в болото. Она с головой уходила под воду и захлебывалась от переполнявшей ее любви к нему, которая делала ее беспомощной и слабой в его объятиях.

— Джесс, — тихо молвила она, — я так скучала по тебе.

Желая разделить с ним свои чувства, она прикоснулась к его лицу, нежно провела по скулам дрожащей рукой и дотронулась большим пальцем до шрама на его подбородке. Затем, вздохнув, опустила руки на его грудь, ощутила все его тепло, всю нежность и покоряющую силу.

Но так же внезапно, как схватил ее, Джесс отпустил Мэнди.