В городе ходили упорные слухи, что после отставки основателей качество обслуживания опустилось до того самого уровня, на котором пребывала футбольная команда.

— Мне все равно, что там написано, — возразил Лэнг. — Вы же сами видите, что она не войдет в мою кухню.

Человек с бумагой пожал плечами:

— Это вы выясняйте с магазином. А наше дело — притащить.

— Но ведь вы не можете оставить ее здесь?!

— Еще как можем. Вот чего мы не можем, так это тащить ее обратно без приказа оттуда, из магазина.

Лэнг закрыл дверь, оставив маленькую щелочку:

— Я не позволю внести ее сюда.

Не придавая ровно никакого значения тому, что клиент думает о почтовой службе США, доставщики молча сняли упаковку, забрали тележку и удалились, оставив здоровенную плиту в коридоре.

Лэнг открыл было рот, чтобы выругаться, но вовремя вспомнил, что рядом с ним маленький мальчик. Поэтому он вынул из кармана смартфон и набрал номер.

— Сара? У меня к вам просьба. Позвоните, пожалуйста, в «Хоум депот» и добейтесь разговора с кем-нибудь, у кого индекс умственного развития был бы пусть не 100, но хотя бы как комнатная температура — 20–30. Только не отрицательный…

На улице ожидало такси, которое должно было доставить его к Герт и внедорожнику, который он взял напрокат до тех пор, пока к нему не вернется прежняя подвижность. Лэнг терпеть не мог этих огромных пожирателей бензина, но более скромные по размеру машины не позволяли ему влезать туда с костылями. К тому же Лэнг пока что не мог управлять своим «Порше» с механической коробкой передач, и машине приходилось стоять без дела в гараже на Парк-Плейс. Он был настолько удручен тем, что не может сам заботиться о себе и вынужден полагаться на помощь других, что почти постоянно пребывал в дурном настроении, которое, впрочем, не распространялось на Манфреда. Лэнг с нетерпением ждал, когда же он снова сможет нормально передвигаться, чтобы начать играть с сыном, водить его на матчи «Брейвз» и заниматься всякими другими делами, какими занимаются молодые отцы.

Ну а пока что он оставался начеку. Кто пытался убить его, было пока неизвестно, однако вряд ли этот кто-то удовлетворится неудачным покушением. И тому, что его оставили в покое, могло быть только два объяснения: или они выжидали, пока он снизит бдительность, или по каким-то причинам потеряли его из вида.

Выйдя из больницы, он отправился для поправки здоровья в монастырь траппистов близ Конайерса, небольшого городка, расположенного восточнее Атланты. Помещение, выделенное ему, было поистине спартанским, пища — далеко не изысканной. Братия блюла молчание, и потому разговоры здесь были крайне редки и тоже не отличались занимательностью. Лэнг проводил там время в ожидании ежедневных визитов Герт и Манфреда. И все же он был благодарен Фрэнсису, которому пришлось потянуть за изрядное количество ниточек, чтобы устроить Лэнга туда, где тем, кто хоть сколько-нибудь знал его, не пришло бы в голову его искать.

Впрочем, любая организация, способная проследить его от Лондона до Атланты, должна иметь в своем распоряжении немало глаз и ушей. И о том, что он стал выходить на улицу, должно было стать известно. Эта мысль, мягко говоря, не успокаивала. После того как Лэнг покинул монастырь, они втроем — он, Герт и Манфред — жили в месте, которое Рейлли называл просто «ферма». Называть это довольно скромное по площади владение плантацией было бы не только неверно (возможно, даже с политической точки зрения), но и слишком претенциозно. Этот участок, находившийся в часе езды от южной границы Атланты, Лэнг купил несколько лет назад от имени фиктивной компании.