– Как ты всё это сюда притащила? – спросил я, когда она поворачивала ключ.

– Для старухи Малуни нет ничего невозможного, – захихикала она и хитро мне подмигнула. – Простенькое-банальненькое уменьшающее заклятие, сам не знаешь, что ли? Сунула всё себе в кошелёк, и вот мы тут. Девочкам это не особо нравится, но ничего не поделать!

Мы заторопились к Поддубу.

– Полная чушнина это всё, – пробормотала себе под нос Плакунья, огибая морских жителей.

– Что? – не понял я.

– Это! Это вот всё! – ответила старуха, размахивая руками во все стороны. – Отрыжуля ни за что не позволит старому духу ошиваться в отеле. Приветственная вечеринка? Пустая трата времени.

– А по-моему, это потрясающе! – возразил я. Не позволю Плакунье испортить праздник!

– Ты ЭТО считаешь потрясающим? – ухмыльнулась она, помахав в сторону палатки «ОБГОНИ МОРСКУЮ УЛИТКУ» и целого ряда кривых зеркал. – У тебя в башке опилки, Фрэнки Банистер.

Плакунья заметила своё отражение в зеркале и застыла на месте.

Все остальные существа, которые в них отражались, выглядели смешными, с огромными головами или длинными и кривыми ногами, но седая фея неудачи осталась сама собой.

Я подавил смешок.

– Ненавижу зеркала! – рявкнула Плакунья. – Странные, загадочные и хитрющие штуки!

– Не переживай, – сказал я, похлопав её по плечу. Кто знал, что лепреконши могут быть такими чувствительными? – Не у тебя одной тут странное отражение. У дедушки Эйба один глаз отражается зелёным…

– ЧТО-О-О?! – Плакунья схватила меня за лацкан и притянула к себе. – ЧТО ТЫ СКАЗАЛ?!

– В этом нет ничего страшного! – я освободился из её хватки. – Он сказал, что это напоминание об Окулюсе.

– У отражения Эйба один глаз был зелёным? Уверен? – прошипела мне в лицо Плакунья, сверкая глазами.

– Да! – ответил я, чувствуя, как в животе снова завязывается узел из беспокойства и страха.

– ФРЭНКИ! – Лицо Малуни исказилось ужасом. – ПРИЗРАКИ НЕ ОТРАЖАЮТСЯ В ЗЕРКАЛАХ!

25. Речь

Мой мозг закипел, а Плакунья схватила меня за запястье и потащила через толпу веселящихся волшебных существ.

Наконец мы оказались на краю танцевальной площадки и…

ЦЗЫНЬ! ЦЗЫНЬ! ЦЗЫНЬ! ЦЗЫНЬ!

Звук отдался эхом от пузыря и заглушил бодро дёргающий струны оркестр анемонков. Мы все повернулись к моим родителям, которые стояли на балконе, где раньше отплясывали чечётку лобстериты. Мама постукивала чайной ложечкой по бокалу с васильковым бренди и мило улыбалась.

– Дамы и господа! – крикнул папа на весь зал.

– И зубные феи! – выкрикнули три шепелявых голоса из толпы.

– Да, и зубные феи, – согласился папа.

– И пудели-оборотни!

– И чертешишки!

– И русалки! У рыб тоже есть чувства!

– ДОРОГИЕ ГОСТИ! – поспешила успокоить гостей мама. – ВСЕ ДО ОДНОГО!

– Мы бесконечно рады приветствовать вас ВСЕХ на торжественном открытии Солёного зала и Садов удовольствия, – продолжил папа. Гоблины-репортёры из газет «Наблюдитель» и «Ежедневные старости» снимали на старомодные механические камеры, которые щёлкали и вспыхивали лампами, как громовые жуки.

– Нужно рассказать им, что с дедушкой Эйбом что-то не так, – прошептал я Плакунье.