– А мне кажется, что он уверенно стоит на ногах.

Амелия не ответила. Она только выглядела очень печальной – должно быть, думала о своих неродившихся детях.

Однажды я на какое-то время осталась вдвоем со Стивеном. Дело было так: Обри уехал на одну из ферм своего имения, я сидела одна в своей комнате. Вдруг вошла Амелия и сказала, что Стивен хотел бы меня видеть.

Мы спустились в комнату больного. Он сидел на стуле, тепло укутанный в одеяла. Мне показалось, что ему стало гораздо хуже, чем в прошлый раз, когда я видела его в постели.

Я села рядом с ним, и мы немного поговорили, после чего Амелия поднялась и вышла из комнаты.

– Я рад, что вы выходите замуж за Обри, – обратился ко мне Стивен.

– Мне очень приятно, что вы так думаете. Многие семьи не одобряют, когда в их круг входит новичок. Когда я познакомилась с Обри, я и понятия не имела, что он живет в таком месте.

Он кивнул.

– Да, на нем лежит определенная ответственность. Эту ответственность предстоит пронести через всю жизнь. Это как цепь, звенья которой выковывались столетиями.

Не хочется думать, что она порвется. Если бы у меня был сын…

Он с грустью покачал головой, а я вспомнила то, что рассказывала мне Амелия.

– Так или иначе, я рад, что вы здесь. Ему нужен кто-то… кто твердо стоит на ногах, кто сможет присматривать за ним и удерживать от…

Он не договорил. Я уверена, что он собирался сказать мне нечто очень важное, но передумал. Вместо этого он похлопал меня по руке и продолжал:

– С тех пор как я познакомился с вами, я чувствую, что ему нужны именно вы.

– Благодарю вас.

– Вы сможете быть сильной. Сила – вот в чем он нуждается. Видите ли…

Я не сводила с него прямого взгляда, но он молчал. Я решила помочь ему.

– Вы говорили, что…

Ввалившиеся глаза Стивена, казалось, пытались проникнуть в мои мысли. Он все порывался что-то сказать мне, но колебался, стоит или нет это делать. Меня охватило огромное любопытство. Я была твердо уверена, что должна узнать о чем-то важном – и, скорей всего, это касалось Обри.

Но Стивен откинулся на стуле и закрыл глаза. В это время в комнату вошла Амелия.

Мы вместе выпили чай.

И все-таки меня не оставлял вопрос – о чем же хотел рассказать мне Стивен?

Однажды поздно вечером, когда над замком нависли темные тучи, предвещавшие грозу еще до исхода дня, я зашла в длинную галерею полюбоваться висевшими там портретами. Мне сразу бросилось в глаза, насколько Обри походил на некоторых своих предков. Переходя от картины к картине, я внимательно вглядывалась в лица – одни улыбающиеся, другие серьезные, третьи печальные. Все они, казалось, смотрели на меня с полотен оценивающим взглядом.

Стоя в галерее в надвигающихся сумерках, я была охвачена чувством чего-то ирреального. Вообще за то время что я прожила в этом доме, меня часто преследовало ощущение, что за мной кто-то следит – это, как мне представлялось, были призраки прошлого, изучавшие меня – девчонку, безрассудно осмелившуюся проникнуть в их тесный семейный круг.

Один из портретов особенно заинтересовал меня – возможно, потому что лицо изображенного на нем мужчины напоминало мне лицо Обри. Его глаза, казалось, оживали, и выражение лица менялось по мере того, как я всматривалась в портрет. В своем воображении я представляла, что губы человека кривятся в усмешке, как будто он знал, что одновременно притягивает и отталкивает меня. Белые кудри его парика почти достигали плеч, а голову венчала широкополая шляпа, немного похожая на военный головной убор. Он был одет в ярко-красный бархатный камзол, схваченный у талии, под ним виднелся искусно вышитый жилет, почти такой же длинный, как камзол.