— Вот на днях тебя сам архиерей посещал, — назидательно сказал пацан, — уговаривал исполнить долг христианина, говеть тебя уговаривал, а ты чего отказался, вон, больной совсем.

— Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо бы удивилось, а если бы сказал, удивилась бы земля, — произнес Федор Кузьмич. — Так что нельзя мне.

— Так ведь и помрешь скоро, душу не облегчив, — деловито пробурчал мальчонка, обмывая пустую посуду.

— А я завтра и помру, — спокойно согласился старец. — У меня к тебе дело особенное есть. Сможешь ли ты тайну хранить? — спросил он у малого.

— Вот те крест, — ответил тот, перекрестившись и поцеловав висевшее на шее распятье, и с большим вниманием присел рядом с Федором Кузьмичом.

— Видишь, в углу икона стоит, — продолжил старец, немного задыхаясь. — Возьми ее и храни, как душу свою бессмертную. Детям передавай и внукам о том, что беречь ее надо строго в тайне. С этого места не съезжай и потомкам своим прикажи здесь жить весь век. Икона эта непростая, она Россию бережет, покуда икона на ее территории и владеет ею русский с чистыми помыслами, выстоит Родина все пройдет. Однажды, когда придет время, здесь появится монах из Георгиевского монастыря, ему и отдадите, более никому и никогда. Обещаешь?

— Обещаю, — ответил малец и добавил: — А чего им сейчас нельзя забрать ее? Пущай там хранится, делов-то.

— Времена грядут дикие, иконы будут жечь, храмы сносить, нельзя ее туда, здесь она целее будет. Только ты о ней помалкивай главное, людская молва очень быстрая, может и беду принести. Уразумел?

Мальчонка лишь кивнул головой.

— Вот и молодец. Сейчас сними икону и под рубаху спрячь, не то утром в суете забудешь, а после тебе уже никто ее не отдаст, — дал указания Старец.

Мальчишка проворно залез на табурет и снял икону.

— Как зовут-то тебя? — спросил вдруг Федор Кузьмич малого, и тот немного растерялся от его вопроса.

Странность была в том, что они прожили вместе бок о бок три месяца, и Федор Кузьмич ни разу не поинтересовался его именем.

— Пашкой кличут, — ответил мальчонка удивленно. — Пашка Малахов.

— Я так и думал, — выдохнул Старец и закрыл глаза.

Пашка взял нагретую от лампады икону и сунул себе под рубаху. Она грела, точно печка, и он, как обычно, примостившись в ноги к Старцу, мгновенно уснул, не подозревая, что с этой минуты он стал хранителем иконы, что бережет Россию.

На следующий день Сибирский Старец Федор Кузьмич умрет.

В 1915 году Пашкин внук все же доберется до Георгиевского монастыря в Балаклаве желая передать икону, но там лишь скажут ждать и хранить книгу «Летопись Времен», как зеницу ока. Почему монахи называют икону книгой, он так и не поймет, но продолжит нести сию ношу достойно.

Глава 26

Герасим

Икона не была красивой, она не блестела золотом и не красовалась богатым окладом. Это была небольшая деревянная табличка с нарисованным ликом и сильно затертыми, местами полностью без следов изображения, краями. Но было в ней что-то магическое, что-то такое, что заставляло смотреть и не давало оторваться.

— Что будем делать? — спросил Гера Вовку грустно.

— Брать на живца, — отозвался Вовка, тоже почему-то не улыбаясь.

— И ты улетишь обратно? — голос Геры предательски дрогнул.

— Знаешь, в будущем нет замков на дверях, — сказал Вовка вместо ответа, — потому что все люди дружат. Бедных тоже нет, а пенсионеры — это самые богатые люди в стране, и они помогают своим внукам и правнукам становиться на ноги.