Какого хера?

Я поменял позу, чтобы скрыть стояк.

– Асенька, – хрипло пропел Барс, склонившись над столом. Он зловеще уставился на рыжую исподлобья. – Ты посягнула на нечто сокровенное любого уважающего себя мужчины, – процедил, понижая голос до вкрадчивого рыканья. – На его чайный сервиз. Пощады не жди.

Я замаскировал за кашлем прорвавшийся смешок.

Барс игнорировал мое присутствие, сжигая дотла пылающим от остервенения взором нашу новенькую. Его потаенное безумие всегда забавляло. Когда друг зависал на грани тщетного процента здравомыслия и абсолютного безрассудства. Когда с ликующим смехом сигал в черную бездну хаоса и растворялся в нем. В университете его прозвали Разрушителем Порядка. Неуправляемый. Непредсказуемый. Безбашенный. Некрасов – смесь буйства и азарта, тьмы и веселья. К двадцати семи он ни капельки не повзрослел. Мне это нравилось в нем и одновременно отторгало.

Мы с Демьяном образумились и были вынуждены усмирить юношеское бунтарство. Но Барс… этот засранец… скорее замерзнет ад, чем этот парень превратится в паиньку.

– Я все выплачу, – прощебетала рыжая, пряча увлажнившиеся глаза за пышными веерами ресниц.

– С твоим окладом на это уйдет вся жизнь, – Некрасов нацепил на лицо притворно сочувствующую улыбку.

Отступил от стола и обошел его. Ася съеживалась сильнее с каждым его намеренно медленным шагом в ее сторону. Барс остановился у нее за спиной. Застыл в одном положении, заставляя девушку сходить с ума от неведения и гадать, что он собирается сделать. Схватить ее? Нежно прикоснуться к шее? Намотать на кулак конец высокого рыжего хвоста и резко оттянуть назад?

Девушка набралась смелости и подняла голову, чтобы обратить на меня умоляющий о помощи взгляд.

Я улыбнулся и приподнял плечи, как бы говоря: «Извини, это не мое дело».

Я готов помочь, только если мне отвалят кругленькую сумму. Я же чертов адвокат, а не волонтер.

– Мне не нужны деньги, – наклонившись к уху Аси, произнес Барс нарочно тихим голосом, от которого порой даже у меня леденела в жилах кровь. – Дело не в этих несчастных бумажках. Дело в уникальности вещей, которые мы теряем. Безвозвратно. Их не заменить. Никакой даже самой правдоподобной подделкой. Понимаешь?

Некрасов кружил вокруг Аси, будто акула. Он получал кайф, наблюдая положительный эффект оказываемого запугивания.

– Мне очень жаль, – едва слышно прошептала новенькая.

– А мне какое дело до твоих сожалений, милая? – промурлыкал друг и встал перед девушкой.

Он положил большой палец ей на подбородок, чтобы приподнять. Асе не оставалось ничего, кроме как подчиниться и ответить на взгляд. Я услышал, как оборвалось ее дыхание, и ненадолго в кабинете воцарилась нерушимая тишина.

– Будет справедливо, если я отниму у тебя нечто столь же дорогое. Запомни. Суть не в цене, а в важности, которую несет нам утраченное.

Бесконечно можно слушать только три вещи. Первое – голос матери. Второе – женские стоны во время секса. Третье – как философствует Борис Некрасов.

– Чем ты дорожишь в этой жизни, Ася? – приблизившись к изумленной мордашке почти вплотную, Барс накрыл ладонью ее пунцовую щеку. – Что готова вручить мне в руки и дать разрушить? – обдул дыханием ее ушко, которое тут же порозовело. – Как насчет твоей чести?

БАРС

Меня выводили из себя кроткие личности. Люди, не способные дать отпор. Люди, проглатывающие обвинения, когда они этого не заслуживали. Люди без огня в сердце.

Я раздражался вовсе не из за того, что новенькая выронила от испуга предметы моего любимого чайного сервиза.