Девочка-старушка кивнула и повела меня по бесконечным коридорам циркового закулисья. Мысленно я поблагодарила милейшего директора: самостоятельно, без провожатого я бы тут ничего не нашла. Разве что звериный выход. В один конец.

Поплутав по коридорам, мы затормозили у обшарпанной фанерной двери. Моя сопровождающая громко постучала кулачком в филенку, за щелястой дверью что-то упало, кто-то завизжал, грохнула хлопушка, и женский голос произнес:

— Войдите!

Моя молчаливая спутница посторонилась, пропуская меня вперед. Я толкнула дверь и вошла в маленькую комнату, заставленную разномастной старой мебелью: кресла, диван, табуретки, трюмо, платяной шкаф — все старомодное и обшарпанное. На горбатом диване горой лежали какие-то пестрые тряпки, поблескивающие нашитыми на ткань стразами и бусинами, на полу валялись оклеенные серебряной бумагой обручи, какие-то палки с бахромой, большие разноцветные кубики и мячи. На табуретке у древнего трюмо с тусклым стеклом сидела женщина в парчовом купальнике и шерстяных гетрах. Ее пышные белокурые волосы были небрежно собраны в хвост. В одной руке блондинка держала дымящуюся паром фаянсовую чашку, а в другой — банан. Из чашки омерзительно пахло пакетным супом моментального приготовления. Банан был очищен, и от него как раз в этот момент жадно откусывала маленькая обезьянка в алой шелковой юбочке. На диване рядком сидела еще пара приматов, один из которых — в шортах и цилиндре с блестками — сосредоточенно ел большое зеленое яблоко, а другой — в штанишках на подтяжках и галстуке-бабочке — размеренно колотил первого по шляпе банановой кожурой.

— Здравствуйте, — растерянно сказала я. — Вы Яна?

В комнате кто-то оживленно залопотал, и из угла выкатилась незамеченная мной ранее деревянная лошадка на колесиках. На ней восседала лупоглазая девочка лет четырех, похожая разом и на блондинку у трюмо, и на обезьянку в юбочке.

— Или это ты — Яна? — спросила я, склоняясь над малышкой.

— Уди! Как дам болно! — пригрозила мне малышка, замахиваясь плюшевым зайцем.

Со шкафа прямо мне под ноги спрыгнула мартышка в клетчатых штанах на помочах.

— Все, все, я никого не трогаю! — я отступила к двери.

— Она Катя, а я Соня, — спокойно сказала блондинка.

— Я с телевидения, журналистка, меня Леной зовут, — представилась я. — Я ищу Лори. Это вы?

— Мы, — рукой с зажатой в ней кружкой Соня очертила полукруг.

— Соня и Катя Лори? — уточнила я.

— Соня и Катя Устименко.

— А кто же Яна? — я никак не могла разобраться, в чем тут дело.

Где, черт побери, обещанные мне Лори?!

— Яночка, поклонись тете! — попросила Соня, звучно отхлебнув из кружки.

Мартышка в юбочке довольно ловко сделала книксен.

Я привалилась плечом к косяку и вытерла рукавом выступивший на лбу пот.

— Яна Лори — обезьянка?!

— Все они обезьянки, — философски заметила циркачка. — Лори — это такая порода маленьких мартышек.

— Ага, — тупо сказала я, глядя на хвостатую Яну. — А других Лори у вас нет? Без хвоста? Тогда у меня все. Извините за беспокойство. Я пошла.

— Да пасла ты! — сердитая девочка на лошадке снова замахнулась на меня зайцем.

Обезьяны заволновались. Та, которая в галстуке, неприцельно швырнула в меня банановую кожуру. Я отступила в коридор и плотно прикрыла за собой дверь. Безошибочно — удивительное дело! — нашла дорогу назад, вышла из цирка и поехала к Ирке.

Троллейбус неспешно катил по улицам, а я сидела, уставившись в грязное стекло окошка, и думала. Итак, что же мы имеем? Я искала Яну Лори, а нашла лори Яну.