По-моему, подумал Денис, он просто пьян. Он неловко отшутился и спросил у Веры, не очень ли она устала. Вера прикрыла глаза и улыбнулась, а Виктор вскочил, извиняясь за свое многословие и прилипчивость. Он проводил их до стоянки, где дожидался Верин «гольфик», и на прощание попросил у Дениса телефон. Если можно. Можно, сказал Денис. Конечно, можно.

Остановка «Яблоневка» – последняя в городской черте. Дальше – пригород, сады, садовые участки, чуть в стороне – городская свалка. Обычно летом здесь набивается полный автобус – садоводы, огородники, жители полусельских районов, прилегающих к Тиходонску. Да и сейчас, хотя не сезон, набилось изрядно. Кондуктору зевать некогда, надо шевелиться и шевелить пассажиров, но аккуратно и с умом. Кто-то в этой толпе обязательно проедет без билета – хотя бы вон та толстомясая рожа, ишь, перегородил проход так, что ни спереди, ни сзади к нему не подберешься. Явно безбилетник, и платить не станет: ищет лишь, с кем задраться, да поскандалить, да в морду дать. Иван Степанович таких за версту видит. И трогать его не станет. Толстомясый ездит здесь нечасто, а то и вообще впервые, убытки от него небольшие, пусть себе едет. А вот бомжара, что левее примостился, – это и есть тот самый контингент, вскрывать и изводить который кондуктор сюда и приставлен. Тем более что он тихий и скандалить не осмелится.

– Кто еще без билетика? Гражданочка, вы ведь на повороте зашли, я видел. Чего ждем? Обилечиваемся, быстренько, десять рублей… Вот так. Пропустите, пожалуйста.

Иван Степанович ловко продирался через заторы одетых в зимнее тел, приближаясь к бомжу. Кондуктор видел его здесь не первый раз и не десятый. Он сходит на станции Прошино, живет напротив свалки, небось у Дуньки Мотельщицы, в комунии ее поганой. В город едет ранним утром – собирает там бутылки, попрошайничает, ворует по-мелкому. Возвращается обычно под вечер, как сегодня. И каждый раз у них с кондуктором выходит настоящая схватка, как у охотника с дичью: бомжара пытается схорониться и не заплатить, используя свои наработанные навыки; кондуктор же, используя свои, вскрывает его и обилечивает.

Иван Степанович – кондуктор со стажем, почитай сорок лет на транспорте. Здесь его и в партию приняли, и квартиру перед пенсией дали. Тогда на самообслуживание переходили, а от кондукторов избавлялись… А теперь времена изменились, вон пришли домой, с почетом попросили обратно поработать! Значит, не справляются без него…

– Обилечиваемся, граждане!

Не замечая толстомясого, кондуктор протиснулся дальше, оторвал два билетика для хмурой семейной пары, влезшей в автобус среди последних, поругался для порядку со старухой-льготницей, которая хоть и выглядит куда старше своих восьмидесяти пяти, однако пенсионную книжку обязана носить с собой и предъявлять по первому требованию. И только потом, почувствовав спиной тихое ликование Кирьяна, решившего, что его не заметили или просто не хотят с ним связываться, – обернулся.

– Ну, кто тут еще не обилетился? Обилечиваемся!..

Они стояли теперь нос к носу, и это означало, что Кирьян очередной раз проиграл и должен уплатить по тарифу. Так было всегда, и Кирьян платил, а если не платил, то бывал беспощадно ссажен с маршрута.

Только сейчас Кирьян смотрел куда-то мимо, словно не слышал.