Зеньков, который во время вступительных экзаменов представил на творческий конкурс подборку стихов «Степная ростань», собирался открыть собственную риэлтерскую фирму; к этому моменту он уже удачно разменял кому-то две квартиры в центре, заработав свои шестнадцать тысяч долларов. Говорили, тут не обошлось без помощи Родика Байдака и его папаши. Сам Родик, по слухам, участвовал в каких-то полулегальных коммерческих проектах в качестве «менеджера по связям».

Сергей Курлов, наверное, был единственным, для кого свободного распределения не существовало. Место работы ему подыскал майор Агеев. Спасибо, дружище!

Честно говоря, сам бы он и не знал, куда идти. Последние три года учебы как прокаженный сторонился всех друзей, чтобы не входить в искушение. Агеев требовал: давайдавай! А травку курили практически все. Или жевали, или кололись.

Южный город; отрыжка арабской, мать ее, культуры. Кто не курил, тот был знаком с теми, кто курит.

На какое-то время Сергей сблизился с Чумаченко. Чума наркоту на дух не переносил. Но с ним другая история вышла. Однажды — это еще на втором курсе было — он всем в общаге объявил, что сегодня ему пригонят фургон муската из Кабарды.

Никто не поверил, конечно. А фургон приехал. Не в тот день, правда, и даже не на той неделе, — но приехал. Двенадцать ящиков вина, плюс здоровенный короб с персиками и полбарана. Из фургона выскочили абреки, все это молча перетаскали на двенадцатый этаж, в комнату Чумаченко, а что там не поместилось — в читальной оставили. Общага два дня со стакана не слезала.

Потом приезжала «Татра» с дынной водкой. Потом было нашествие ворошиловских шоколадок и копченой форели. У Чумаченко спрашивали: «Как это так? Откуда?..» Он скромно отвечал: "Попросили написать об одной фирме, я и написал. Понравилось.

Теперь благодарят". На новогоднюю ночь в 1995-м общагу оккупировали девицы из агентства «Тихое дно», которые давали всем, включая Гестапо — совершенно бесплатно. Иногда у Чумы появлялись деньги, много денег. Доллары. Он давал в долг, давал просто так, мусорил ими в общажных коридорах. Самое удивительное, что деньги не были фальшивыми. Наверное, председатель федерального банка США тоже заказал Чумаченко статью.

И вот настал день, когда Чума зазвал Сергея к себе в комнату и сказал: «Знаешь, Серый, мне все равно одному эту глыбу не одолеть — давай по куску разделим». — «Какую глыбу?» — не понял Сергей. Чума залез в стол, достал какой-то блокнот, вырвал оттуда листок, протянул его Сергею. На листке квадратным чумаченковским почерком были записаны два телефона. И две фамилии. «Это урки, Серега, — сказал Чумаченко. — У них, гадов, все есть, они теперь во власть лезут. Напиши, как Борис Семеныч начинал обычным продавцом и сколько натерпелся оттого, что воровать не хотел, — он тебе квартиру купит и мощный сервер в придачу, чтобы следующий материал ты ему по „Интернету“ скинуть мог». Вот тогда только до Сергея дошло, что это за «колхозы» были, что за «фирмы», о которых писал Чумаченко. «И много у тебя таких знакомых?» — спросил он. "Глыба, я ж сказал.

Море. А для нормальной жизни четырех-пяти за глаза хватит — но это я только сейчас понял. Так что давай…"

Сергей отказался. Больше он к Чуме не подходил, даже нарочно здороваться перестал, чтобы тот обиделся. Чума в конце концов позвонил ему домой, сказал:

«Старик, да все это была шутка, ты че?»

«Все нормально, Чума, — ответил Сергей. — Разговор останется между нами. Только ты меня заколебал, извини».

Это была не правда — насчет «заколебал». Единственный серьезный недостаток Чумы заключался в том, что ему нравилась Светка Бернадская.