— Но… — начал Грегори и замолчал.

— Сайлас? — доктор помедлил. Достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо носовой платок, вытер под одним глазом, затем под другим. Грегори невольно вздрогнул. Эти аккуратные движения напугали его больше, чем угроза расстрела.

— Думаю, Сайлас, — президент убрал платок в карман пиджака. — Он всегда был склонен к излишней драматизации. Еще в те времена, когда мы учились в университете — он на младшем курсе, я на старшем. Сайлас всегда выбирал Шекспира там, где я предпочел бы Мольера.

— Но заводы… — Грегори замолчал. Что-то тут было не так.

— Единственное предназначение этих труб, — президент мотнул головой в сторону окна, — давать дым. Много дыма. Дымовая завеса — в буквальном смысле слова. Думаю, ваши спутники давно отметили это место как «фабрику удобрений». Почему нет? Удобрений здесь хватает.

В целом, они правы. Это место — действительно мой секретный сад.

— Что вы здесь видите? — спросил доктор.

На столе лежал фотоаппарат. Черный профессиональный «Никон». Грегори покосился на него и невольно сглотнул.

— Это… не мой, — сказал он на всякий случай.

— Конечно, нет, — президент удивился. — Это вашего друга-шпиона. Я просто поражен: сколько вокруг любителей фотографии. Которые дадут фору любому профессионалу. Взгляните… — президент нажал кнопку на пульте, плазменный экран над головой Грегори включился. — Правда, замечательная работа?

Грегори поднял голову. Действительно. Снимок замечательный.

Снимал настоящий мастер.

Молодой негр лежал на боку, вытянувшись и широко раскрыв глаза. Лицо его было обсыпано песком, на щеке устроилась муха. В мертвых зрачках отражались чьи-то ноги в армейских ботинках.

Следующий кадр. Голые негры, похожие на живые скелеты, сидят за ячеистой решеткой. Руки тонкие как спички. Во взглядах — страх и бесконечное терпение.

Выразительно. Лики войны.

— Теперь другое, — сказал президент. — Вам понравится.

Изображение сменилось. Грегори открыл рот, тут же закрыл. О, черт…

С экрана на него смотрел чудовищный, пугающий монстр — в котором без труда узнавался народный президент Роберт Могуту. За спиной монстра выстроились изможденные тени. Тени рядами уходили куда-то за горизонт. Из головы и плеч монстра вырастали гигантские трубы, из них валил багровый дым, напоминающий потеки крови на асфальте. И одновременно этот «дым» казался Грегори потоком мясного фарша, как в старом клипе «Пинк Флойд», там, где школьники падали в гигантскую мясорубку.

— Прекрасно, мне кажется. Вы удивлены? — спросил Роберт Могуту. — Понимаю, понимаю.

Конечно, Грегори узнал фотографию, которую выложил в Живой Журнал. Теперь, наверное, это уже один из самых популярных снимков в интернете…

— Целых семнадцать просмотров! — сказал президент. — Мои поздравления, мистер Пил. Один кадр, несколько фраз — и пожалуйста: еще семнадцать человек меня ненавидят! Я всегда говорил, что искусство — самая опасная вещь после атомной бомбы…

Самое интересное: четверо из этих семнадцати — люди из моей секретной службы. Вы заводите себе поклонников в самых неожиданных местах, мистер Пил.

— Мои специалисты говорят, что это не монтаж. Никакого фотошопа. Не знаю, если честно, что это значит… но его тут нет. Вы сделали это сами, одним щелчком камеры.