- Верно! - Гейдрих рассмеялся, налил Шелленбергу коньяку. - Пейте спокойно, никакого яда не было. - Он взял свою рюмку и медленно высосал ее, улыбаясь, не отрывая глаз от лица собеседника.

У Шелленберга чуть дрогнули ноздри.

- Вы, кажется, хотели выпить за дружбу, Рейнгард? - спросил он и, обмакнув палец в коньяк, провел по ободку. - Нет, это не баккара, - сказал он, прислушиваясь к мелодичному, какому-то очень отдаленному звону. - Но это хороший богемский хрусталь.

- Богемия будет наша! - Гейдрих налил себе еще. - Фюрер решил назвать ее протекторатом, - он засмеялся. - Мы возьмем за основу колониальный договор Франции с тунисским беем. Как вам это нравится? Пусть чехи знают! Они же всегда тянулись к Франции. За дружбу, Вальтер. Нам предстоят с вами большие дела.

- За дружбу... Хорошо, - сказал Шелленберг и пригубил вино.

- Вы обиделись? Напрасно... Мне кажется, что теперь мы с вами даже стали как-то ближе... Мы служим с вами, обер-штурмбанфюрер, великому делу, - он повысил голос. - И ничто постороннее не должно мешать нам выполнять нашу историческую миссию. Вы понимаете меня?

- О да, обер-группенфюрер, - Шелленберг разрешил себе иронически улыбнуться. - В чем дело, Рейнгард?

- Австрия - наша. Судеты - наши. Это только начало, Вальтер...

- Знаю.

- Фюрер поручил нам вплотную заняться Данцигом и Польским коридором.

- И это знаю.

- Разумеется, Вальтер, разумеется... Но речь идет вовсе не о Данциге.

- Догадываюсь.

- Конечно... Фюрер поручил СД создать повод или поводы для начала операции.

- Вот это интересно.

- К 1 сентября 1939 года должен быть обеспечен конкретный предлог для войны с Польшей, так, чтобы перед лицом истории поляки выглядели бы агрессорами. Да, черт возьми, мы не будем рады, если поляки уступят и просто вернут нам Данциг.

- Конечно, - Шелленберг, подавляя нарочитую зевоту, посмотрел на часы; он явно старался взять реванш за только что пережитые минуты страха и смятения.

- Это очень серьезно, Вальтер. Проведение мероприятия фюрер возложил на меня... Как "Салон Китти"? - словно между прочим, спросил Гейдрих.

- Превосходно. От клиентуры отбою нет.

- Еще бы! - Гейдрих причмокнул. - Такие девочки...

- Между прочим, там работают не только девочки. Многие весьма высокопоставленные замужние дамы не прочь послужить рейху на этом, так сказать, поприще.

- В душе все они потаскухи, - усмехнулся Гейдрих. - Так и тянет в постель. Работа на вас для них только благовидный предлог. Не так ли?

- Я бы этого не сказал, - осторожно ответил Шелленберг, уклоняясь от щекотливой темы. - Это не суть важно. Главное - дело идет.

- Что нового?

- Граф Чиано, например...

- Зять самого дуче? - с улыбкой спросил Гейдрих. - Очень хорошо. И насколько богат материал?

- Полный набор: фотографии, звукозапись. Есть пикантные места.

- Кто же эта ловкая прелестница?

- Номер 371 дробь 8, Матильда. Работает за плату.

- Профессионалка! - уважительно покачал головой Гейдрих.

- О, да!

- Хорошо бы прощупать англичан... В связи с возможным развитием польской темы. Но это не спешно. Еще многое не готово. А сейчас есть специальное задание, Вальтер, - Гейдрих наклонился к Шелленбергу. - Нужно залучить Графа.

- Понятно. Что именно?

- Это тонкая материя, Вальтер. - Гейдрих повернулся к собеседнику боком, как это делал обычно Гиммлер, говоря о важных вещах.

Разговор предстоял самый серьезный. О планах польской кампании Шелленберг был осведомлен, об этом можно было спокойно поговорить и в кабинете. Другое дело Граф, личный астролог Гитлера. Тут надо было держать ухо востро.

Беседа была обоюдоопасной. Гейдрих, по сути, должен был признать, что собирает досье на самого фюрера.