Как только Филип увидел меня, то сразу заулыбался, но Клэр искривила губы.

– Джимми, – крикнул Филип и с раскрытыми объятиями подбежал к нашему столу, – как ты? Ты выглядишь взрослым.

– Все нормально, – ответил Джимми и пожал руку.

– И Дон, – Филип посмотрел на меня, – ты как всегда прекрасна.

– Спасибо, Филип, – я посмотрела на него и кивнула.

Клэр же молча продефилировала мимо, села за отдаленный столик и заказала апельсиновый сок.

– Доброе утро, – поприветствовала мама.

Она выглядела посвежевшей и хорошо отдохнувшей, волосы ее, как всегда, были великолепны, на ней был легкий макияж, на платье небольшая брошь. Все-таки она красивая женщина, лицо ее никогда не потеряет выражения невинности, но большими синими глазами она могла соблазнить и камень. На ней было черное платье с провоцирующим вырезом.

В противоположность ей, Рэндольф, казалось, не ложился, его глаза воспалились, он был бледен, плечи изогнуты, тот же костюм, что и вчера, только более мятый. Возможно, он и спал в нем, не покидая кабинета бабушки Катлер.

– Мне нравится, что вы встали так рано, – проговорила мать и села. Рэндольф суматошно опустился рядом. Она заказала сок, кофе и яйца. Рэндольф просто кофе.

– Хорошо, – продолжила она, – у нас сегодня много работы, мы с Рэндольфом займемся непосредственно похоронами. Мне кажется, было бы неплохо, если после отпевания в церкви бабушку Катлер принесут в гостиницу, чтобы она отсюда ушла в последний путь. Никто не против? – чуть ли не пропела она.

Филип согласился, Клэр промолчала, словно набираясь в стакане с соком мужества для последующих обвинений.

– Мы слышали, что вы посетили бабушку в больнице, незадолго до того, как она умерла.

– Ну и что?

– Вы, наверное, ускорили ее смерть, ты всегда делала бабушке больно, – предъявила она обвинение.

– Клэр, – воскликнула мать, – пожалуйста, не за завтраком, этого не вынесут мои нервы.

– Бабушка Катлер умерла бы и без меня, ей было достаточно твоей помощи, – парировала я.

Филип громко рассмеялся, и Клэр покраснела.

– Я не потерплю шуточек от внебрачных детей! Может быть, кто-нибудь знает ее отца? Кто? Ну!

– Пожалуйста, – опять попросила мать, – прекратите, у нас траур.

Филип опустил глаза, но продолжал глупо улыбаться, Клэр выразительно фыркнула, а Рэндольф казался настолько погруженным в себя, что его нельзя было посчитать слушателем. Под столом Джимми нашел мою руку и пожал. Мать описала подробно планы похорон, вплоть до цветов, которые она хотела бы разбросать вокруг гроба.

– Конечно, похороны должны быть грандиозными, на всем побережье Катлеров, люди ждут этого.

Мать взяла полный контроль над побережьем, Рэндольф сидел и молча кивал, соглашаясь со всем, словно марионетка в руках жены. Мать готовилась к похоронам как к великому торжеству, день похорон она превратила в день своей коронации. Никогда она не выглядела столь прекрасной. Черное платье украшали тысячи мелких камней и большое колье, неприличное в нормальном обществе на подобных мероприятиях, не говоря об открытом и коротком платье.

По плечам ее ниспадала красивая шелковая ткань, позаимствованная у бабушки.

Рэндольф и Филип надели черные костюмы с галстуками, Клэр – черное платье, из которого вываливались ее талия и грудь, я слышала перешептывание прислуги по этому поводу.