Энцио свирепо метался по кабинету врача. Фрэнк сидел в кресле, обхватив голову руками. С уст Энцио срывались проклятья, и было ясно, что адресованы они Фрэнку.

Вошел доктор Роджерс — молодой, усталый человек в очках, с сильными нервными руками.

Энцио дотронулся до его плеча.

— Доктор, мы знаем, что вы сделали все, что смогли, вам не в чем себя упрекнуть.

Доктор сбросил его руку.

— Я себя не упрекаю, — сказал он возмущенно.

Он. с отвращением посмотрел на Фрэнка.

— Несомненно, должно быть проведено расследование.

Энцио подошел к врачу вплотную.

— У вас есть семья? — спросил он.

— Да, — коротко ответил доктор.

— Красивая жена и милые дети?

— Не понимаю, какое это отношение имеет…

— Самое прямое, — прервал его Энцио. — Как мужчина, вы должны отнестись с пониманием к тому, что в семье случаются ссоры, сцены ревности. Разве вы не видите, как страдает мой сын? Вы хотите, чтобы он мучился еще больше?

— Господин Бассалино, я должен выполнить свой долг.

— Конечно, конечно, и я не хочу вам в этом мешать. Я считаю профессию врача прекрасной, но малооплачиваемой, что плохо, даже преступно. Вашей жене наверняка не хватает средств, чтобы быть еще более красивой.

Энцио на секунду умолк.

— Вы понимаете, что я имею в виду? Я старый человек, но мне еще нравятся красивые лица. Будет жаль, если ваша жена поблекнет.

Энцио вынул из кармана пачку банкнот, тщательно перевязанных резинкой.

— Здесь тысяча долларов, возможно, они вам пригодятся.

Доктор Роджерс помедлил, когда Энцио протянул ему упаковку.

— Возьмите же, — пробормотал он дружеским тоном. — И сохраните красоту вашей супруги.

Когда принесли газеты. Ник еще спал. Лара их быстро просмотрела. В одной из них в разделе скандальной хроники нашла ожидаемую заметку написанную острой на язык журналисткой, которая и оформила ее соответствующим образом:

«Задаешься вопросом, как это удается полной жизненных сил сорокалетней кинозвезде Эйприл Кроуфорд? Из осведомленных кругов стало известно, что после четырех лет замужества она готовится к еще одной брачной афере с тридцатилетним бизнесменом из Лос-Анджелеса Ником Бассалино. Однако кто-то его об этом предупредил, потому что, когда его видели последний раз, он собирался вылететь в Нью-Йорк в сопровождении очаровательно красивой двадцатишестилетней Лары Крихтон. Согласно последним сообщениям их, кроме всего прочего, видели танцующими, прижавшись друг к другу, в роскошной дискотеке «Ле клаб» в Нью-Йорке».

Под заметкой была помещена сделанная в Акапулько фотография Лары. Она выглядела пленительно. И рядом — фотография утомленной Эйприл, уходившей с одной из кинопремьер.

Да, для Эйприл это был конец. Она этого никогда не забудет. Но что это давало Ларе?

Это была нечестная игра. Она не могла предположить, что дело примет такой оборот и он ей понравится.

Ник был не таким, как все мужчины, которых она знала до него, такой мужественный, такой чувственный. В нем было все естественно и без фальши.

Она вернулась в комнату с газетой и бросила ему.

— Не думаю, что это тебе понравится, — сказала она упавшим голосом.

Рио приготовила фантастический коктейль. Ром, жженый сахар, яйца, сливки, бенедиктин — все смешано в ликере и тщательно взбито. Когда позвонили в дверь, она велела Анжело оставаться в постели и пошла сама открывать.

В туфлях на высоких каблуках, которые ей так нравились, голая, она направилась к входной двери.