Данвуд ничего не ответил и перестал стрелять. Ти­шина насторожила Еву. Она осторожно выглянула из ук­рытия, чертыхнулась и нажала на спусковой крючок парализатора. Но было уже поздно.

Из руки Люциуса выпал флакон. Данвуд зашатался и рухнул на пол.

– Вызовите «Скорую»! – крикнула Ева. Она броси­лась к Люциусу, пинком отбросила его оружие и нагну­лась. – Что ты принял?

– То же, что дал Кевину. – Он холодно улыбнул­ся. – Только вдвое увеличил дозу для быстроты. Ни од­на женщина не бросит меня за решетку! Игра закончи­лась по моему желанию, так что выиграл я. Я всегда вы­игрываю. А ты, сука, проиграла.

Ева следила за тем, как он умирал, но не чувствова­ла угрызений совести.

– Нет, – пробормотала она. – Выиграли все, кро­ме тебя.

– Лейтенант, вам нужна медицинская помощь?

Ева подняла взгляд на Уитни.

– Нет, сэр. – Она согнула пальцы. – Уже прохо­дит.

– Вы играли с ним, как кошка с мышкой. – Они стояли и следили за тем, как выносят из дома черный пластиковый мешок с телом Люциуса Данвуда, двадцати двух лет, гениального мальчика, любимого сына и хищ­ника. – Вы не знали, что он скорее покончит с собой, чем сдастся вам.

«Нет, знала», – подумала Ева. В глубине души она прекрасно знала, что делает… и сделала это, хладнокров­но и расчетливо дразня его.

Разве ее отца не вынесли из холодной грязной ком­наты в таком же черном мешке?

Ева закрыла глаза, потому что она была копом и это обязывало ее защищать… всех и вся.

– Майор, я знала, что иду на риск. Я дергала его за ниточки, прекрасно сознавая, что мы загнали его в угол и он может предпочесть проигрышу самоубийство. Я могла отдать приказ о штурме. В этом случае его сей­час везли бы в камеру предварительного заключения, а не в морг.

– Но тогда мог бы пострадать кто-то еще. Он был вооружен, опасен и уже успел ранить вас. Мы могли потерять людей, которые сегодня вечером вернутся к семьям живыми и здоровыми. – Уитни помолчал. – Составьте отчет, а потом отправляйтесь спать.

– Да, сэр. Спасибо.

– Мне нужно написать и отправить отчет.

– Как рука?

– Как будто в нее воткнули шесть миллионов рас­каленных иголок. – Она снова согнула пальцы. – Че­рез пару часов все придет в норму. За это время я успею справиться с бумажками.

Рорк внимательно посмотрел на нее. Он видел свою жену насквозь и без труда читал ее мысли.

– Ева, без него мир стал лучше.

– Может быть, но решать это было не мне.

– Ты и не принимала такого решения. Он сам его принял. Ему оставалось только сдаться. Ты бы аресто­вала его, отдала под суд и получила бы удовлетворение от этого.

– Да, – согласилась Ева, потому что Рорк был со­вершенно прав. – Знаешь, я послала к его матери по­лицейского консультанта. Я ведь вовсе не обязана сама сообщать ей о смерти сына, правда? Пусть это сделает тот, у кого есть нужные слова…

– Позже, когда ее боль слегка утихнет, мы сможем послать к ней кого-нибудь из убежища для жертв наси­лия. – Рорк взял ее за здоровую руку. – Пойдем, Ева.

Она кивнула.

– Давай уедем сегодня ночью, – сказала Ева, когда они подошли к машине.