Таким образом, становится очевидным, что поздние индийские тантрические тексты, с одной стороны, оказали влияние на китайских авторов эпохи Тан и в то же время, по-видимому, сами испытали влияние китайских текстов II–III вв. Теперь мы подошли к основной проблеме, которой мне хотелось бы коснуться в данном Приложении: к историческому фону этих связей, несомненно существовавших между индийским и китайским сексуальным мистицизмом. С китайской стороны мы располагаем надежными историческими источниками, поскольку все сохранившиеся тексты можно датировать достаточно точно. Напротив, индийский материал представляется с исторической точки зрения весьма сомнительным, поскольку датировка основных текстов современными исследователями часто расходится на несколько веков. Первостепенной задачей в такой ситуации является попытка установить даты появления в Индии сексуального мистицизма.

Даже беглый обзор индийской религиозной мысли позволяет прийти к выводу, что сексуальный мистицизм, в основу которого был положен coitus reservatus, должен был появиться в Индии сравнительно поздно. И классический индуизм, и буддизм Хинаяны провозглашали в качестве высшей цели для подвижника избавление от цепи перерождений, а для достижения этой цели рекомендовалось подавление плотских желаний и, разумеется, сексуальное воздержание. В священных индуистских текстах половой акт окружен уважением, поскольку он символизирует творение на макрокосмическом уровне, а следовательно, и мужской член, лингам, и женский орган, йони, являются объектами поклонения (ср., напр.: «Брихадараньяка-упанишада», гл. 6, разд. 4). Эти тексты объясняют ритуальное значение сексуального союза, предлагают советы, как его провести ради обретения здорового потомства; они были обращены к мирянам, а не к самозабвенным адептам, стремившимся устранить сексуальный дуализм в своем теле. Санскритские «сексуальные пособия», такие как «Камасутра», в которых представлены индуистские взгляды на сексуальную жизнь, характерные для начала нашей эры, также были по преимуществу практическими пособиями для мирян. В них затрагиваются только физические аспекты искусства любви и нигде не говорится, что сексуальный союз может обладать мистическими функциями и способен помочь человеку достичь спасения. Напротив, в санскритской литературе настойчиво подчеркивается, что подавление сексуальных желаний является для достижения спасения conditio sine qua поп, поскольку плотское желание — самая прочная цепь, привязывающая человека к сансаре, — оказывается наиболее серьезным препятствием на пути к освобождению от земных оков. Индийская литература изобилует рассказами о знаменитых аскетах, которые, достигнув почти божественных сверхъестественных способностей, в мгновение ока утрачивали все плоды своих аскетических усилий при одном виде прекрасной женщины. Эта же концепция присутствует в раннем буддизме, равно как и в джайнизме, причем в джайнизме делается еще больший акцент на воздержании и предельно аскетическом образе жизни (ср.: WIL, р. 437 f., 447–448).

Поэтому хотя впоследствии буддисты Махаяны и включили в свой пантеон многих женских божеств, в их число не вошли те, кто пребывал в сексуальном объятии с мужскими божествами. Мантраяна ввела в свой пантеон дополнительных женских божеств, одни из которых являлись, вероятно, богинями плодородия в Южной Индии, другие же были дьяволицами (дакини) и колдуньями на севере Индии.