А в самом центре площадки происходило кое что более интересное: патриарх и двенадцать его приближённых стояли кругом. Они были раздеты и прикрывали срам крошечными набедренными повязками. Патриарх выделялся среди других, и главным отличием был не его высокий рост или властные манеры. Теперь, когда его фигура не скрывалась под одеждами, мы смогли разглядеть изменения. Он изменился и уже не был человеком. Высокая тощая фигура, голова в форме перевёрнутой груши, по два дополнительных пальца на локтевых сгибах и ноги, подобные лошадиным, с пятью короткими пальцами вместо копыта.

В центре круга стоял круглый каменный столик высотой около метра. В центре столешницы горел огонёк, а по краям расставлены тринадцать предметов. Они не торопились, просто стояли на месте и, слегка раскачиваясь, пели какой то заунывный гимн.

Мы вошли и заняли позиции по периметру, никто не обратил на нас внимания. Спецназовцы тем временем расправились с последним зверем и пошли вперёд. Командир в мятом грязном пиджаке, рукав которого пропитался кровью, держался чуть в стороне. На одном плече у него висел рюкзак, на втором – автомат, а в руке он держал пистолет, почему то с глушителем.

Спецназовцев осталось пятеро, командир шестой, ещё двое неподвижно валялись неподалёку в лужах крови, а один отползал к стене, зажимая рваную рану на плече. Они шагали неторопливо, считая себя победителями и не без оснований. Им противостоят несколько голых мужиков, которые к тому же явно неадекватны.

Патриарх до времени игнорировал их, но стоило первым двум перешагнуть небольшой каменный порог, из каменной плитки в полу взметнулись чёрные щупальца, обвили и вырвали из рук автоматы, перехватили за талию, повалили на пол и потащили в сторону распорядителя торжества.

Патриарх разразился адским хохотом, оставшиеся бойцы разразились ураганным огнём, но пули вязли в невидимой стене, не долетая до адресата. Пленных подтащили поближе к патриарху, в руке его откуда то возник кинжал, который он поочерёдно погрузил в грудь одному и второму. Снова я увидел то самое фиолетовое свечение, которое облаком взвилось вверх и опустилось, впитываясь в предметы на столе.

Видя своё бессилие, бойцы стали отступать, но позади них, вместо широкого прохода появилась каменная стена. Развернувшись, они заняли оборону, собираясь стоять до конца. А командир, что то для себя решив, вынул гранату и бросил её вперёд.

Мы залегли, но одним глазом я пытался контролировать обстановку. Как ни странно, но граната возымела действие. Надо полагать, невидимый купол не защищал от медленно летящих предметов. Взрыв прогремел уже внутри купола, разбросав сектантов, ранив некоторых и, что было важнее, смёл со стола предметы.

Патриарх взвыл, резко взмахнул рукой, а от него пошла волна воздуха, что буквально размазала отряд по стене. Командир был ещё жив, он пытался встать, по голове текла кровь. Патриарх отключил защиту, вышел из круга, который и так перестал существовать, и медленно подошёл к лежавшему агенту. Ухватив его за воротник, поднял над полом, неспешно донёс до стола и, нешироко размахнувшись, вогнал пальцы ему в грудь, ломая рёбра. Через секунду он отбросил бездыханное тело, а в вытянутой руке было зажато сердце, которое продолжало биться. Патриарх хохотал, да так, что от хохота тряслись стены дворца.

Отбросив сердце следом за трупом, он открыл рюкзак и начал расставлять по столу недостающие предметы. Теперь все на месте, двадцать один. Его подчинённые пытались ему помогать, собирая на каменном полу те предметы, что были сметены взрывом. С торжествующим видом он поставил последний предмет на стол и дал команду строиться.

При этом он подчёркнуто игнорировал нас, но теперь, наконец, обратил на нас внимание.