Тихонько, незаметно подошла Раиса и стала, прислонившись к березе.

– А у нас скоро Виктор приезжает, – сказала она, ни к кому не обращаясь, – письмо прислал…

Все сразу повернулись к Раисе.

– Правда? Совсем или в отпуск?

– В отпуск.

– С медалями небось?

– А то как же!

– Наган захватил бы! Эх, не догадается, пожалуй!

– Захватил бы, да ведь не дадут. Не полагается.

– А может быть, возьмет да захватит! Он ведь командир небось?

– Эх, стрельнуть бы!

Все забыли про огороды.

– А какие медали-то? – допрашивал Женька. – «За отвагу» есть?

– Конечно, есть! – горделиво отвечала Раиса.

– А еще какие?

– Вот приедет – разгляжу, тогда скажу какие.

– О! Приедет-то – мы и сами разглядим!

– А может, он вам не покажет? Может, он с вами и разговаривать-то не будет?

Ребята примолкли, переглянулись. Неизвестно, может, и правда разговаривать не будет – командир все-таки, с медалями… И вдруг у Груни блеснули глаза. Чистое, слегка загорелое лицо ее потемнело от румянца.

– Раиса, – сказала она, – не забудь: завтра пойдем гряды делать.

– Гряды? – рассеянно отозвалась Раиса, глядя в сторону. – Может, приду.

– Нет, не «может, приду», а приходи, – твердо сказала Груня. – Довольно бездельничать! Для своего же колхоза постараться не хочешь. Мы работаем, а ты гуляешь!

– Да чего ты опять пристала? – начала Раиса. – Что председателева дочка…

– Не председателева дочка, а бригадир! – прервала ее Груня. – А не придешь, все Виктору расскажу. Посмотрим, что он тогда тебе скажет. Посмотрим, с кем он тогда разговаривать будет – с нами или с тобой!

Раиса поджала губы и молча разглядывала кончик своего пояска.

– Ну и посмотрим… – негромко, но упрямо повторяла она. – Ну и посмотрим…

Однако было заметно, что эти слова крепко смутили ее. Утром она вместе со всеми пришла на огород копать гряды.

Кто был в огороде?

Ромашка чувствовал себя счастливым. И оттого, что жарко пригревает солнышко, и оттого, что сегодня утром старик Мирон, приставленный к лошадям, дал ему проехать верхом на рыжей кобылке, и оттого, что его гряды в огороде вышли все-таки самые лучшие… Это сказала сама тетка Елена, бригадир по огородам, и Женьке, делать нечего, пришлось замолчать.

Ромашка шел легким шагом и то насвистывал, то напевал. Пока эти горе-огородники соберутся засаживать свои гряды, у него уже огурцы взойдут.

Отворив калитку, Ромашка вдруг остановился – и остолбенел. Его гряды, его ровные, прямые гряды были истоптаны, будто палкой истыканы, и почти разбиты.

Ромашка в бешенстве оглянулся кругом. Огород был пуст. Вокруг отцветающей дикой груши гудели пчелы. Молодые смородиновые кусты, облитые росой и солнцем, светились и сверкали, будто на празднике.

Ромашка поставил на землю свою баночку с огуречными семенами и бросился на другой конец огорода, где в полном спокойствии лежали грядки, вскопанные ребятами.

– Вы мои так – и я ваши так! – пробормотал Ромашка, чуть не плача от гнева. – Я сейчас вот тоже все истопчу! Все до одной!

Но потом остановился. «Они так – и я так? Нет. А вот я не буду так. Я вот пойду да председателя приведу.