Марку хотелось воскликнуть: «Да, я знаю!» Ему слишком хорошо были известны представления древних египтян о жизни после смерти, согласно которым душа умершего днем улетает к солнцу, а ночью покоится в теле. Но душа должна знать, где лежит тело. Что сталось с душами тех мумий, которые лежат теперь в музейных витринах, разбросанные по всему свету? Какое чудовищное злодеяние совершают египтологи от имени науки? Что если душа, вернувшись в гробницу, найдет ее пустой? Сколько боли и страданий причиняется ради науки! И он, Марк Дэвисон, был готов взять на себя ответственность за такое преступление, увезти тела царя и царицы в далекий город, так что их души стали бы в смятении и страхе метаться во тьме гробницы, так и не найдя свой кров и пристанище…

Он посмотрел на нее, борясь со своими противоречивыми чувствами.

— Поверь в египетских богов, мой дорогой, ведь они являют собой воплощение Атона! Они существуют…

— Я не верю в это.

— Торопись, Дэвисон, пока еще не поздно. Демоны оставят вас в покое, если ты освободишь нас, а пока мы дремлем, вам всем угрожает серьезная опасность.

— Почему ты не оставишь меня в покое?

— Началось, Дэвисон. Там! — Нефертити вытянула вперед свою прозрачную руку, указывая на какую-то точку у него за спиной. — Началось…

Марк обернулся и увидел, как поднимается полог на двери фотолаборатории. Рон, пошатываясь, вышел на улицу и стал озираться по сторонам. Казалось, он прислушивался к чему-то витающему в воздухе. Марк быстро пошел к нему через лагерь.

— Рон, что случилось?

Рон медленно окинул взглядом спящий лагерь и странно уставился в темноту позади палаток.

— Там что-то движется, — прошептал он. — Что-то приближается к нам вон с той стороны.

Марк прислушался и невольно задрожал:

— Я ничего не слышу.

— Ты и не можешь это услышать. Это просто предчувствие. Я проявлял пленки, и вдруг меня охватило чувство бесконечного… отчаяния. — Он посмотрел Марку в глаза. — Ты тоже это чувствуешь. Я вижу по тебе.

Марк старался не морщиться, когда почувствовал пульсирующую боль в висках. Да, он снова испытывал то же самое, что и дважды до этого: непреодолимый ужас, мучительную тоску, внезапное желание упасть на колени и зарыдать.

— Прислушайся! — Рон поднял руку. — Теперь уже слышно.

Марк широко раскрыл глаза, всматриваясь во тьму ночной пустыни. Оно было там. Было слышно, как оно идет к ним сквозь кромешную мглу, сначала тихо, потом все громче и громче: бом-бом, бом-бом… Звук был похож на неровные шаги пьяного, на удары пульса, бом-бом, бом-бом, как будто кто-то полусонный, с трудом переставляя ноги, брел по холодной пустыне.

Оно приближалось все ближе.

Рон раскрыл рот, уже готовый закричать.

Марк попятился, наткнулся на остов палатки и как каменный застыл на месте.

Оно прошло пешком весь путь от гробницы до маленьких белых палаток — сначала по длинному туннелю, потом тринадцать ступеней наверх, по темному каньону, вниз по Вади и, наконец, вдоль скал до самого лагеря. Ужасные шаги медленно и настойчиво приближались к ним. Оно шло босиком по песку.

Потом они увидели ее. Она вышла из темноты на свет. Высокая стройная женщина с кожей цвета слоновой кости и красивой фигурой. У нее были длинные руки и ноги, а сквозь ее прозрачную одежду просвечивали небольшие упругие груди с розовыми сосками и широкие бедра.