|
Он вздрогнул, почувствовав, как лучи пронзили его, причиняя невыносимую боль, и в то же время, даря огромное, ни с чем не сравнимое, ощущение счастья. Интуитивно догадавшись, что от него требуется, Макс раскрылся навстречу энергетическим потокам, которые проникали в него извне, сконцентрировал их и отдал лучам, исходящим из ключей. Его тело превратилось в проводник энергии, питающей радугу. Не в силах больше выносить всепоглощающую боль, Макс громко закричал, вены на его шее вздулись от напряжения, руки и ноги свело судорогой. Он чувствовал, как через него с огромной скоростью проносится само пространство и время. Сквозь непереносимо яркие потоки света он увидел, как окно изрыгает белые щупальца, которые тянутся к Черной королеве и Рамиру. Миг - и их тела прошли сквозь тело Макса, заставив его вздрогнуть от отвращения. Затем пульсация окна стала слабее, и оно, выбросив напоследок еще одну вспышку, исчезло. Вместе с ним истаяла радуга, а лучи, исходящие от ключей, словно втянулись назад. Макс упал вниз, на секунду потеряв способность ориентироваться в пространстве. Он потряс головой, приходя в себя, и обнаружил, что стоит на четвереньках в центре плоского камня, по краям которого мирно лежат принадлежащие Носителям украшения. Его друзья стояли вокруг, с тревогой глядя на него. Первой очнулась Виктория. Она протянула Максу руку, помогла ему встать на ноги и, собрав камни, раздала их владельцам. Чувствуя себя разбитым и опустошенным, Макс подошел к маме, которая по-прежнему неподвижно лежала на полу.
– Я помогу, - тихо сказал Гарт. Вдвоем с Гольдштейном они подняли маму и понесли к двери. – Пойдемте отсюда, - сказала Аня, обнимая Макса. Выйдя из дома, Макс зажмурился. Небо над Лиллигейтом очистилось и стало нежно-голубым. Светило яркое зимнее солнце. Но люди, стоявшие вокруг дома, казалось, не замечали этого. Радость победы была омрачена скорбью по тем, кто пал в последнем бою. Отойдя от дома шагов на десять, Аня сняла с себя плащ и постелила его на землю. Гарт и Гольдштейн осторожно положили на него неподвижное тело мамы. Макс опустился рядом с мамой на колени и погладил холодный лоб. Виктория прикоснулась к ее шее, пытаясь нащупать пульс, затем прильнула ухом к груди. Ее лицо помрачнело, когда она произнесла: – Не дышит… У Макса потемнело в глазах, он стоял возле мамы на коленях и смотрел в изможденное, но странно умиротворенное лицо. "Не может быть, этого просто не может быть!" - билась в голове бессмысленная фраза. Вокруг него стояли его друзья, и впервые они ничем не могли помочь. Аня, по щекам которой текли слезы, положила руку на его плечо, пытаясь хоть как-то утешить. А отовсюду стекались те, кто сражался вместе с ним в этой войне. Двое матросов с "Пьяной Маруси" принесли тело капитана Савки и положили его в нескольких шагах от мамы. На шее его зияла глубокая рана. – Из всей команды только мы остались, - тихо сказал один из матросов и медленно стянул с головы лихо повязанный платок. – Граф, нет! - со слезами крикнула Милана. Воины из отряда графа Пржевецкого вчетвером торжественно и печально несли на плаще своего командира. Арбалетный болт, пробив кольчугу, вошел в грудь прямо напротив сердца. Его опустили рядом с капитаном. Макс поднял затуманенный слезами взгляд и увидел на губах графа веселую улыбку. Неистовый лониец умер, как и жил, смеясь. На его руке сиял девственно-чистый бриллиант. Виктория подняла свою руку: камень в кольце, подаренном ей графом, стал абсолютно черным. Девушка опустилась на колени рядом с телом человека, который любил ее так сильно и страстно, что, не задумываясь, бросил к ее ногам саму свою жизнь. Глядя в его улыбающееся, прекрасное даже в смерти, лицо, Виктория заплакала и прикоснулась к губам графа первым и последним поцелуем. Повсюду были тела погибших, повсюду люди оплакивали своих покойников, повсюду стонали раненые, а над всем этим возвышался старый дом - источник всех бед и горестей. |
