Этот — беспомощный.

Прежде он казался иным. Солидным. Важным. Уверенным в себе. Но теперь та его маска поблекла, а может просто сменилось иной. Виктор Арманди сидит в уголке, поджав узкие губы. Он недоволен, но слишком слаб, чтобы это недовольство выказать, и оттого хмурит брови, а седые усики топорщатся. На лице застыло выражение брюзгливое…

…но держится прямо.

Корсет?

Похоже на то, слишком уж неестественная осанка. Костюм куплен в магазине готовой одежды, поэтому сидит хорошо, но не идеально. И по рукавам заметно, что костюму этому не один уж год.

Найо Арманди не считает нужным баловать мужа.

На макушке его проклевывается лысина, и от доктора тянет касторовым маслом, запах слабый, и прежде Райдо его не замечал, но обострившееся чутье позволяет наново читать старых знакомых. Доктор смазывает голову маслом в тщетной попытке приостановить выпадение волос, а поскольку масло смывается плохо, то эти самые волосы, наполовину рыжие, наполовину седые, слегка вьющиеся и непослушные, покрывает тонким слоем пудры.

Она и лежит на плечах его визитки.

Доктор жену слушает вполуха, взгляд его блуждает по комнате, задерживаясь то на камине, то на стенах, и тогда в этом взгляде появляется… удивление?

Мирра рядом.

Ее окружает облако духов, верно, с псами она прежде не встречалась, а потому и духами она пользовалась щедро.

Красива?

Пожалуй. Кукольная правильная красота, которая пришлась бы по душе матушке… во всяком случае, не будь Мирра человеком, пришлась бы.

Она злится.

На кого?

Не ясно, но злость мелькает, искажая совершенные черты ее личика, и тогда Мирра касается щеки мизинчиком, а в уголках губ появляются складки, пока едва заметные, но с годами они станут глубже. Бабушка учила, что по рисунку морщин можно прочитать чужую душу, и собственная Мирры, пока скрытая, проглядывала в чертах ее матери.

Властность.

Уверенность, которая переходит в самоуверенность.

Тяжелый подбородок с наметившейся складкой. Белый лоб, слишком высокий, чтобы это было естественным, и если приглядеться, становится заметна, что пудра, что синеватая кожа под ней. Лоб найо Арманди подбривает, и брови рисует, поскольку собственные ее растут слишком низко…

Смешная.

Она не понимает, что смешна, как не понимают этого ни муж, ни дочери. Она убедила их в том, что по-прежнему прекрасна.

Умна.

Сильна.

Люди легко поддаются убеждению, и Мирра невольно пытается походить на матушку. Лоб, правда, не бреет, уже спасибо…

Райдо наклонился к ней, якобы для того, чтобы лучше слышать: нет, не бреет… а вот брови выщипывает… и прическа эта… матушка назвала бы ее вульгарно вычурной.

Не говоря уже о том, что юным девушкам не пристало носить украшения с крупными камнями…

…и платья столь открытые…

…нет, она не нарушила приличий, она замерла на грани их, и теперь ждет одобрения матушки, чтобы за грань переступить.

А ведь переступят, в глупом своем желании получить то, что считают своим по праву.

Откуда такая странная мысль?

Райдо отвлекся, пытаясь понять. Ведь не на пустом же месте появилась…

…манеры найо Арманди, которая едва-едва сдерживается, чтобы не начать командовать…

…и взгляд Мирры…

…и поведение доктора… он недоволен, но тем ли, что жена ведет себя столь вызывающе?

А младшая из дочерей выглядит растерянной. Ей определенно не по вкусу происходящее, но спорить она не смеет…

…шестнадцать будет?

…ровесница Ника, хотя он выглядит старше своих лет…

…дать задание?

…вряд ли найо Арманди сочтет Ника достойным кандидатом на руку дочери, с другой стороны эта дочь не похожа на тех, кто будет ждать родительского благословения.