Я скорчила страшную рожу, которая означала: «вряд ли».

Если один из оставшихся кулонов находился у Ксении Андреевны, а затем у ее наследников, его, надо думать, нашли и забрали. И тогда наши шансы минимальны.

«Наши»?! Ольга Игоревна, ты что, совсем рехнулась?

Ну, не наши, Светины, какая разница. Факт, что минимальны.

- Мария Петровна, мы пойдем на балкончик, покурим? - елейно улыбнулась Света.

- Оленька, ты что, закурила? - ужаснулась бабка.

- Нет, я за компанию.

- Учти, пассивное курение не менее опасно, - Марья Петровна назидательно подняла указательный палец.

Терпеть не могу эту манеру, но где-то ее можно понять, учитывая, что незабвенный Василий Сергеевич, ее супруг, умер от рака легких. С тех пор Марья Петровна, лояльная ко всякому безобразию, от тунеядства (внучек Артем) до гомосексуализма (такого у нас в семье, по счастью, кажется, пока не завелось), всеми своими силами борется с курением. Однажды ее даже чуть не побили отвязные подростки, которым она весьма агрессивно попыталась прочитать лекцию о недопустимости этой пагубной привычки в столь нежном возрасте. А что касается рака... Как-то мне довелось читать книгу о связи болезней с состоянием души. По этой теории излюбленный грех человека оформляется вполне предсказуемой болячкой. Так вот рак автор книги связывал с гордыней. Гордый и самолюбивый человек самого себя, драгоценного, ставит неизмеримо выше всего остального ничтожного человечества и в глубине души готов всем миром пожертвовать ради своего благополучия. Точно так же поступает и раковая клетка по отношению ко всему организму. Можно верить, можно не верить, но тамбовская линия нашего семейства издавна отличалась известным гонором, а смертность от рака у нас превысила все разумные пределы.

Свету вопросы канцерогенности, похоже, не занимали. Захлопнув балконную дверь перед носом жалобно мяукнувшей Мыры, она лихорадочно закурила.

- Ну, что скажешь? - жадно затягиваясь, поинтересовалась она.

- Фиговато, - ответила я, глядя на двор с высоты десятого этажа. Отчаянно захотелось плюнуть вниз, но я удержалась. - Желтый кулон пропал, вполне вероятно, что и еще один, у Коваленко. Ксения Андреевна старшая была, наверняка мать ей один кулон дала. Да и не бедствовали они никогда, чтобы драгоценности продавать. И в бабушкину квартиру, похоже, кто-то забирался, за нами следят. Полный даун. Значит, все-таки тебя выследили.

- Может, это за тобой? - сощурилась Света. Мне не менее отчаянно захотелось стукнуть ее по голове и скинуть с балкона.

- А чего, собственно, за мной следить? Подождать, когда уйду, забраться и пошукать. А вот ты... Кстати, - хмыкнула я и все-таки плюнула вниз, чтобы меньшим желанием хоть немного перебить большее, - ты сказала, что хотела продать кулон и тебе нашли покупателя. Можно с этого места чуть подробнее?

Где-то в самой сердцевине знакомо зазудело. Это начинал проклевываться сюжет. Кошмар, но я ничего не могла с собой поделать. Стоило мне узнать о чем-то криминальном из жизни окружающих, я тут же начинала прикидывать, а нельзя ли из этого состряпать очередную «нетленку». Чаще всего подобные наклевки умирали в зародыше, но и те, которые выжили, доставили мне немало хлопот: как ни пыталась я изуродовать действительность до неузнаваемости, знакомые все же себя узнавали и страшно обижались.

Света оттопырила нижнюю губу, задумчиво поправила под водолазкой бретельку лифчика и бросила вниз окурок.

- Сейчас вспомню точно. Есть у нас тетка одна на работе, копировщица. Она недавно пришла, я ее плохо знаю. Как-то мы пили с девчонками чай, она тоже пришлепала, хотя и не звал никто. Разговор пошел про деньги, вернее, про их отсутствие. Она и говорит, мол, есть у нее приятель, скупает золото, драгоценности. Если у кого-то денежные затруднения, она может с ним свести. Я подумала, подумала и...

- Понятно, - кивнула я.