– Да-да, разумеется, – успокаивает он, глядя, как я мечусь по комнате. – Я вам верю, дружище, но полиция во всем требует точности. Да и потом, полицейские любят выставлять на посмешище людей из светского общества.

Я беспомощно гляжу на него, чувствуя, что тону в море банальностей. Внезапно вспомнив о компасе, я вытаскиваю его из кармана; компас заляпан грязью, приходится стереть ее рукавом.

– Убийца дал мне вот это. Сзади на корпусе – вензель, – указываю я дрожащим пальцем.

Сощурившись, он методично осматривает компас, крутит его в пальцах.

– «Эс Бэ», – медленно произносит он, глядя на меня.

– Да!

– Себастьян Белл. – Он умолкает, заметив мою растерянность. – Это ваши инициалы, Себастьян. Вас зовут Себастьян Белл. Это ваш компас.

Я открываю рот, но не издаю ни звука.

– Может быть, я его потерял. А убийца нашел.

– Все может быть, – кивает он.

Его доброта меня убивает. Он наверняка думает, что я полоумный пьяный дурак, который всю ночь плутал по лесу, а под утро заявился домой и теперь несет всякий бред. Самое страшное, что он меня ни в чем не упрекает, а наоборот, жалеет. Гневные упреки весомы и осязаемы, их можно опровергнуть, хотя бы и кулаками. А вот жалость – туман, в котором сразу теряешься.

Я падаю в кресло, сжимаю виски. По лесу бродит убийца, но я не могу убедить собеседника в грозящей нам опасности.

«Убийца, который показал вам дорогу домой».

– Я точно знаю, что именно я видел, – настаиваю я.

«Вы даже не знаете, кто вы такой».

– Разумеется, – произносит мой спутник, не понимая причины моего заявления.

Я смотрю в никуда, думаю о женщине по имени Анна, которую убили в лесу.

– Послушайте, вы пока отдохните. – Он встает. – А я пока узнаю, все ли на месте. Может быть, что-нибудь прояснится.

Он говорит благожелательно, но равнодушно. Доброта добротой, но мне он не верит, а значит, его расспросы ни к чему не приведут. Вот сейчас дверь за ним закроется, он для порядка обратится к прислуге, а тело несчастной Анны так и останется в лесу.

– Я видел, как убивают женщину. – Я устало поднимаюсь с кресла. – Я не смог ее спасти. Поэтому теперь обязан найти доказательства, даже если для этого придется обыскать весь лес.

Он пристально смотрит на меня, и моя неколебимая уверенность несколько развеивает его сомнения.

– И откуда вы собираетесь начать? – спрашивает он. – Вокруг тысячи гектаров леса, и даже из самых лучших побуждений у вас сейчас ничего не выйдет – вас ноги не держат. Все равно эта ваша Анна уже умерла, ее убийца бежал. Подождите часок, я подниму людей на поиски и расспрошу прислугу. Кому-то должно быть известно, кто эта женщина и откуда взялась. Честное слово, мы ее отыщем, вот только сделать это надо без спешки, как полагается. – Он похлопывает меня по плечу. – Вы согласны? Подождете часок?

Я порываюсь возразить, но понимаю, что он прав. Мне надо отдохнуть, восстановить силы и, хотя смерть Анны тяжким грузом лежит на моей совести, одному возвращаться в лес не хочется. Я ведь и сам чудом спасся.

Я соглашаюсь, сокрушенно киваю.

– Спасибо, Себастьян, – говорит он. – Вам уже готовят ванну. Приведите себя в порядок, а я тем временем пошлю за врачом и велю своему камердинеру подобрать вам одежду. Отдохните, а к обеду встретимся в гостиной.

Надо бы узнать у него, что это за особняк и почему я здесь, но сейчас важнее другое: чем быстрее он всех расспросит, тем быстрее начнутся поиски.