Зачем, спрашивается, она туда вообще собралась?

Что она там скажет? Верните мужа, а я его потом бандитам отдам! Вот уж глупость несусветная.

А больше-то пойти некуда, вот в чем фигня.

Это невероятно, но в последнее время она иногда думает подобными словечками! Наверное, экстремальные ситуации влияют на словарный запас человека.

Угомонись, прикрикнула на себя Алена. Куда тебя понесло?

— Так что, дочка? Будем искать твой «Русский дом»?

— Будем! — сказала она решительно. — Только я не знаю как.

— А давай я попробую с диспетчерской связаться, там должны знать.

Загадочная диспетчерская действительно была в курсе. И вскоре отзывчивый старичок доставил Алену к небольшому, сверкающему свежей краской зданию за железной оградой. Стильная вывеска сообщала, что это как раз и есть «Русский дом».

Наверное, попасть внутрь не так-то просто. Судя по ограде и будке охранника. Но больше-то идти некуда, вспомнила Алена.

Так что, здравствуйте вам, «Русский дом».

* * *

Кирилл, придерживаясь рукой за ванну, пытался побриться. Лицо оказывало сопротивление, дергаясь и морщась, норовило съехать в сторону. В голове что-то ровно гудело и время от времени раздавались хлопки, будто лопалась кукуруза. Поп-корн, вот как это называется.

— Как мне плохо! — пожаловался Кирилл зеркалу. И не дождавшись сочувствия, спросил: — Может, и так сойдет, а?

Ну правда, подумаешь — щетина! Все продвинутые мачо ходят со щетиной, и никого это не шокирует. Даже, наоборот, вызывает бурные женские восторги. Стало быть, Кирилл сегодня переквалифицируется в мачо.

А сотрудники и клиенты пусть думают, что хотят.

Тормозни-ка! Клиенты. Сотрудники. Вчера он узнал, что кто-то из чужих сотрудников подделал его подпись. А кто-то из чужих клиентов купил торговый центр по документам с этой самой подписью.

Поп-корн в голове продолжал взрываться, оглушительно и больно, раскидывая по закоулкам сознания всякие мысли. И выгребать их из этих закоулков у Кирилла не было сил.

А должны были быть! Дело-то пахнет керосином!

Дело пахнет коньяком, а вовсе не керосином. И думать никак невозможно, пока в воздухе висит этот запах. Душ, вот что его спасет!

— Кир? — вдруг послышался совсем рядом страдальческий стон.

— Я, — откликнулся он точь-в-точь таким же голосом.

— Мне в душ надо, — медленно и отчетливо произнесла сестра, словно на уроке чтения в первом классе.

Кирилл открыл дверь и увидел, что Ольга стоит, привалившись к стене в коридоре. Он подумал несколько секунд, а потом сказал. Тоже медленно, но не слишком отчетливо:

— На втором этаже есть ванная, иди туда.

Сестра — бледная, всклокоченная и еле живая — издала какой-то булькающий звук. Должно быть, означавший возмущение.

— Что? — не понял Кирилл.

— Там лестница, — сообщила Ольга. — Я не дойду. Он опять задумался — на этот раз надолго.

— Тогда потерпи. У тебя отпуск. А мне на работу. Я должен выглядеть. И еще подумать. Я быстро.

И Кирилл решительно потянул дверь на себя, оставив сестру маяться в коридоре.

— Мне плохо! Мне так плохо! — простонала она оттуда, еще надеясь разбудить в нем совесть, но Кирилл уже залезал в ванну.

Через некоторое время он, обернутый в полотенце, стоял перед шкафом-купе и задумчиво глядел внутрь.

Душ не слишком-то уж и помог.

Надо позвонить. Позвонить и вызвать Терехина сюда. Он — начальник службы безопасности, а Кирилл — его начальник.