— Сири… Двенадцатая улица. Дорожное полотно не функционирует.

— Да, Яков… Дорожный департамент информирует о том, что во всем секторе «С» временно повреждено питание. Для дальнейшего движения вы можете использовать мощности батарей автомобиля. Они заряжены на семьдесят два процента.

— Что случилось, не говорят?

— Информация уточняется, — приятным, доброжелательным голосом проинформировал меня компьютер.

Твою мать! Как же не повезло… Другие машины включились и поехали дальше. Я же съехал на обочину. На всякий случай уточнил по картам, где нахожусь, и с чистой совестью вышел из салона. Сел на шаткие ступени древней хибары и задрал голову к небу. Звезд практически не было видно. В больших городах так бывает всегда… Но где-то там, далеко… Они всегда были и всегда будут. Даже, когда нас самих не станет…

— Я говорил вам не выходить из дома! — раздался строгий голос где-то в глубине улицы.

— Машка хотела есть. Тебя не было целый день!

Я напряженно замер, вглядываясь в темноту.

— В холодильнике суп.

— Машка не хотела суп. Она хотела желейные шарики! Машка, скажи ему!

— Я хотела зилейные салики, — покладисто согласилась девочка.

— Ты знаешь, что это опасно, Ник! Я тебе тысячу раз объяснял!

— Ну… извини! Твоя дочка хотела «салики», — передразнил маленькую девочку мальчишка постарше.

Я осторожно сместился и выглянул из-за угла. Это не могло быть правдой! Я не верил своим глазам. По улице, сжимая в руках крохотную темнокожую девочку, шагал Ной. Рядом с ним семенил насупленный паренек. У него была забавная прическа в стиле афро, отчего в полутьме его голова казалась неестественно большой.

— Больше так никогда не делай! Я не переживу, если с вами что-то случится! Обещай мне, Ник!

— Обещаю, папа…

Папа. Они называли его отцом! Пробирочного и бесплодного. Пустого… Откуда у него эти дети?! Что вообще это все означает?!

— Ник… — вдруг насторожился Ной, — бери Машу и идите в дом.

— Но…

— Без разговоров! Ты знаешь, что делать!

Тот, кого Ной называл Ником, схватил сестру за руку и помчался вместе с ней вверх по улице. Я прижался спиной к шершавой кирпичной стене и не дышал. Как он меня почувствовал? И меня ли? Могло ли его насторожить что-то еще?

— Я знаю, что ты здесь, Яков. Убирайся к чертовой матери, пока я добрый.

— Вот еще… — Не имея другого выхода, я выступил в круг света, очерченный на щербатом древнем асфальте. В моей руке зажат пистолет — близнец того, что был направлен на меня. — Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь, мальчик?

— Ни капельки. Старик.

Я хмыкнул. Да, не такой уж я и старый, если разобраться. Сорок четыре всего. Разве это возраст для мужчины?

— Я тебя узнал. Так что, не думай, что сможешь уйти безнаказанным на этот раз.

— Неужели ты меня арестуешь? — с намеком вздернул бровь парень.

— Именно это я и сделаю. Предлагаю тебе добровольно сдаться. И, может быть, из тюрьмы ты выйдешь еще при жизни. Если, конечно, будешь достаточно сговорчивым.

Ной покачал головой:

— А как же твоя жена? Разве ты забыл, что я ее последний шанс?

— Совершено особо тяжкое преступление.