ВАМ ОТКРЫТА ПЕРСПЕКТИВА ИСТОРИИ.

БУДУЩЕЕ ЗА ДВА ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ.

Мы полагали, что происходящее у нас всем известно, и потому не стали вдаваться в подробности, однако поместили в иллюстрированных газетах несколько реклам, рассчитанных на любителя.

УЭСТУИЧ.

ПАРАД КРАСОТОК!

ЖЕНЩИНЫ БУДУЩЕГО.

СМЕЛЫЕ МОДЫ – ВОЛЬНЫЕ МАНЕРЫ.

ИЗУМИТЕЛЬНО! ДОСТОВЕРНО! СО ВСЕЙ ОТКРОВЕННОСТЬЮ!

СТИЛЬНЫЕ ДЕВОЧКИ НА ВСЕ ВКУСЫ

ЗА ДВА ШИЛЛИНГА ШЕСТЬ ПЕНСОВ.

И так далее и тому подобное. Кроме того, мы закупили в отделах новостей достаточно места для своей рекламы, чтобы привлечь тех, кто считает, что руководствуется во всем психологическими, социальными и прочими высокими мотивами.

И они прикатили.

К нам и раньше приезжало немало охотников за сенсацией, но стоило им узнать, что за это назначили цену, как число прибывающих резко возросло, и чем больше их становилось, тем мрачнее смотрел казначей Городского совета – отчего, мол, не догадались спрашивать за въезд по пять, а то и по десять шиллингов.

Через несколько дней нам пришлось построить на всех пустырях и кое‑где в окрестных полях автомобильные стоянки и еще пустить специальный автобус до города для тех, кто там остановился. Улицы были забиты приезжими, которые собирались толпами и приветствовали свистом, гиканьем и шутками каждую платформу Пооли и каждого пешего туриста, так что местные жители попросту засели дома и там копили свою ярость.

Наш казначей уже начал тревожиться, как бы нас не обложили налогом на развлечения. Мэра с каждым днем все больше и больше заваливали жалобами, но он был так занят снабжением своих ресторанов пивом и едой, что не мог уделить этому ни минуты. И тем не менее я стал опасаться, что этот Пооли нас все‑таки выживет. Легко было заметить, что туристам из будущего не по вкусу весь этот гам‑тарарам – он изрядно мешал охоте за призами, – однако они продолжали бродить по городу, да еще к ним прибавились приезжие, которые поднимали несусветный шум и бесновались почти до утра. Терпение жителей иссякло, назревала буря.

Однако к концу недели, когда кое‑кто из нас стал подумывать, уж не лучше ли, пока не поздно, отлучиться на время из Уэстуича, обнаружилась первая брешь: чиновник из мэрии позвонил мне и сказал, что он видел несколько платформ, на которых было много пустых мест.

На следующий вечер я вышел на один из их излюбленных маршрутов, чтобы самому на все поглядеть. Я застал там большую, уже успевшую угоститься толпу – люди обменивались шутками, пихались и толкались локтями, – впрочем, ждать пришлось не долго. Из фасада кафе «Коронация» чуть наклонно выплыла платформа с надписью:

ВОСХИТИТЕЛЬНАЯ РОМАНТИКА XX ВЕКА ‑

ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ШИЛЛИНГОВ.

На платформе было с полдюжины свободных мест. Появление платформы было встречено общим ликованием и пронзительным свистом. Водитель с полным безразличием повел машину прямо сквозь толпу. Пассажиры на платформе выглядели менее уверенно, чем прежде. Иные из них вели с нами немую перепалку; они смеялись и на каждый жест, каждую гримасу отвечали тем же. Хорошо еще, что их девицы не могли слышать того, что кричала им толпа; впрочем, некоторые жесты были достаточно красноречивы. Сомневаюсь, что было очень приятно проезжать сквозь толпу мужчин, ведущих себя подобным образом. К тому моменту, когда платформа миновала толпу и готовилась скрыться в фасаде универмага, большинство туристов уже перестало бодриться, а некоторые совсем помрачнели. Глядя на их лица, я подумал, что Пооли, наверно, нелегко будет отстаивать познавательную ценность своих начинаний перед депутацией недовольных.

В следующий вечер на платформах было больше пустых мест, чем занятых; говорили также, что стоимость экскурсии снизилась до десяти шиллингов.

Через день платформы не появились вовсе, и мы только и делали, что возвращали въездную плату и отбивались от требований оплатить расход бензина.