– Уже почти остыл, – произнес он. – Из чего он сделан, интересно?

Мистер Фонтейн пожал плечами:

– Думаю, обыкновенный кусок метеоритного железа. Странно только, что он произвел так мало шума, врезавшись в землю. Ну а если это и есть какое‑то секретное оружие, то, надо полагать, не ахти какое важное.

– Все равно я должен отдать приказ, чтобы никто не пытался его передвигать до прибытия эксперта из военного министерства, – заявил инспектор

Они уже вернулись к двери, когда инспектор вдруг остановился.

– Что это тут шипит? – спросил он

– Шипит? – повторила Салли

– Ну, вроде бы по‑змеиному, прислушайтесь

Они прислушались, инспектор даже чуть шею не свернул, ловя направление звука.

Да, очень тихий, почти на пределе слышимости, звук все же улавливался. Откуда – было почти невозможно определить. И все же, словно движимые единым импульсом, они обернулись в сторону шара и пристально воззрились на него. Грэхем, поколебавшись, шагнул назад, наклонился над шаром и почти прижался к нему правым ухом

– Да, – сказал он, – это шар.

Вдруг глаза у него закрылись и он покачнулся. Салли кинулась к нему и подхватила как раз в ту минуту, когда он уже начал падать. Остальные помогли вытащить Грэхема наружу. На свежем воздухе он тут же пришел в себя.

– Что со мной случилось? – спросил он.

– А вы уверены, что звук исходил из этой штуки? – спросил инспектор.

– Ах, да… Никакого сомнения.

– А ничем странным от него не пахло?

Грэхем поднял бровь.

– Вы думаете, не газ ли? Нет, по‑моему, ничем.

– Гм‑м… ‑отозвался инспектор – А что, разве метеориты часто шипят? – спросил он, покосившись на старика.

– Э‑э… трудно сказать… не думаю, – признался мистер Фонтейн.

– Понятно. В данных обстоятельствах, я полагаю, нам лучше удалиться. Предпочтительно в какое‑нибудь укрытое местечко на противоположной стороне дома – просто так, на всякий случай, хотя бы до приезда эксперта.

Из дневника Оннса

Я в полном недоумении. Только что проснулся. Не понятно, то ли мы сели, то ли старт не состоялся. Сколько прошло времени – час, день, год или столетие с тех пор, как мы вошли в Шар? Нет, разумеется побольше часа. В этом меня убеждает усталость, накопившаяся в теле, и боль во всех членах. Нас об этом предупреждали.

«Вы ничего не будете знать, – говорили нам. – Ничего до тех пор, пока все не кончится. Затем почувствуете физическую усталость, ибо вашим телам придется перенести огромные перегрузки. Эта усталость вскоре и сама пройдет, но мы дадим вам ампулы, с концентрированной пищей и стимуляторами, чтобы преодолеть негативные последствия перелета поскорее».

Я проглотил такую ампулу и сразу же ощутил ее благотворное воздействие, но все же никак не мог поверить, что все уже позади. Ведь кажется, еще совсем недавно мы пробирались по длинному коридору внутри Шара, а потом расходились в разные стороны, как. нам это было указано заранее. Каждый находил свое эластичное вместилище и заползал в него. Я открыл кран, чтобы заполнить газом пространство между внешней и внутренней стенками моего вместилища. По мере того как обшивка наполнялась, подо мной вздувался матрас, поднимаясь вверх. Потолок же наоборот опускался, стенки сближались, и, защищенный со всех сторон от толчков, я спокойно ждал дальнейшего.

Чего? Не могу сказать. Ясно лишь одно – мгновение назад я пришел сюда сильным и здоровым и вдруг почему‑то почувствовал себя бесконечно усталым и даже больным.

Только это и служило подтверждением, что одна моя жизнь окончилась и началась совсем другая.